О. А. Юланов
П Р И Р О Д А   Р А З У М А
Книга пятая
П Р И Р О Д А Б О Л Е З Н Е Й
ТЕОРИЯ. МЕТОДЫ. РЕЗУЛЬТАТЫ
EMBED MSPhotoEd.3


г. Екатеринбург, 2005 г.









© Юланов О., автор, 2005 г., текст
© Юланов О., автор, 2005 г., рисунки

ПРИРОДА РАЗУМА
Книга пятая
П Р И Р О Д А Б О Л Е З Н Е Й
ТЕОРИЯ. МЕТОДЫ. РЕЗУЛЬТАТЫ
СОДЕРЖАНИЕ
ГЛАВА 1. ПОСТАНОВКА ЗАДАЧИ (5)
ГЛАВА 2. ДУША. ОБЩЕЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ И СВОЙСТВА (8)
ГЛАВА 3. ИНФОРМАЦИОННЫЕ СТРУКТУРЫ ДУШИ (13)
ГЛАВА 4. ОБЩИЕ ПРИНЦИПЫ ОРГАНИЗАЦИИ ПСИХИКИ (20)
ГЛАВА 5. УЗЕЛ УПРАВЛЕНИЯ ПСИХИКОЙ (30)
ГЛАВА 6. ЭМОЦИИ И ПСИХИЧЕСКИЕ ФУНКЦИИ (40)
ГЛАВА 7. ФУНКЦИЯ КОМПЕНСАЦИИ (45)
ГЛАВА 8. ДОКАЗАТЕЛЬСТВО ДЕЙСТВИЯ ФУНКЦИИ КОМПЕНСАЦИИ
(50)
ГЛАВА 9. ПОТРЕБНОСТИ И РЕФЛЕКСЫ (60)
ГЛАВА 10. “ПОГАШЕНИЕ” ПОТРЕБНОСТЕЙ И ЭМОЦИИ (70)
ГЛАВА 11. ПСИХИЧЕСКАЯ ДЕПРИВАЦИЯ (75)
ГЛАВА 12. СМЕРТЬ КАК ИНФОРМАЦИОННЫЙ ПРОЦЕСС (83)
ГЛАВА 13. ИНФОРМАЦИОННАЯ МОДЕЛЬ ГОМЕОСТАЗА (93)
ГЛАВА 14. ГОМЕОСТАЗ И БОЛЕЗНИ ОРГАНИЗМА (105)
ГЛАВА 15. МЕХАНИЗМЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ДУШИ И СОМЫ (115)
ГЛАВА 16. ЗДОРОВЬЕ И БОЛЕЗНЬ (121)
ГЛАВА 17. МЕТОДЫ ИНДИВИДУАЛЬНОЙ ПСИХИЧЕСКОЙ ЗАЩИТЫ
(128)
ГЛАВА 18. МЕТОДИКА ИЗЛЕЧЕНИЯ БОЛЕЗНЕЙ (139)
ГЛАВА 1. ПОСТАНОВКА ЗАДАЧИ
Данная работа является первым систематическим, хотя и очень кратким изложением нового подхода в понимании природы болезней человека и живого мира вообще, основанном на информационном миропонимании всего сущего. Эта идея не является какой-то частной, относящейся только к пониманию болезней. Проблема гораздо шире.
В частности, идея как единое целое может быть сформулирована в виде всеобщности информационной организации всего окружающего мира. Иначе говоря, вещество и материя вообще – суть информационная организация особых структурных проявлений электромагнитных полей. Это было показано в циклах статей “Атом и вещество”, “Законы эволюции Вселенной” и “Биологическая Вселенная”, опубликованных на сайтах HYPERLINK "http://www.biomagic.by.ru" www.biomagic.by.ru и HYPERLINK "http://www.biomagic.narod.ru" www.biomagic.narod.ru.
Главный вывод из сказанного выше заключается в том, что в привычном для нас понимании материя (и вещество) вообще не существуют. И именно такой подход позволяет понять устройство и назначение души каждого живого организма. Это в свою очередь позволяет понять информационную природу болезней и информационные методы борьбы с ними.
Собственно идея формирования новых методов борьбы с болезнями была, можно сказать, мечтой моей юности. Еще в 1968 г. у меня был диспут с кандидатом медицинских наук, микробиологом о причинах возникновения инфекционных заболеваний. Я тогда отстаивал идею о непричастности, по большому счету, микробов и бактерий к возникновению инфекционных заболеваний. На все аргументы моего оппонента я находил опровержения, а вот мои соображения далеко не всегда микробиолог мог опровергнуть. В то время я лелеял мечту создать принципиально новую медицину – безмедикаментозную. Но поскольку мои интересы лежали в области отыскания законов психики, то эта тема как-то постепенно превратилась в воспоминания.
Тем не менее, занимаясь исследованиями в области теоретической психологии, я постепенно стал понимать, что от информационной теории психических процессов до воплощения мечты юности – рукой подать. Дело в том, что многолетняя работа над информационной моделью психических функций обнаружила невозможность достаточно внятного изложения сути вопроса без использования не только и не просто понятия “душа”. Эта работа в определенной степени заставила по-новому взглянуть на это явление, сделать попытку описать с достаточной степенью полноты не только само явление, но и дать достаточно понятную модель этой структуры.
Исходным положением, заставляющим обратиться к поиску модели души, является важное обстоятельство, ставящее в тупик физиологов. Это обстоятельство связано с невозможностью ответить хоть как-то на вопрос – чем принципиально отличается только что умерший организм от этого же, бывшего мгновение назад еще живым организмом. Из этого вопроса вытекает следующий вопрос – что такое смерть организма. Наконец, что такое жизнь организма, в чем она заключается.
Ответить на эти вопросы без привлечения понятия “душа” вообще невозможно. По этой причине исследователями неоднократно предпринимались попытки систематически исследовать свойства души с тем, чтобы определить ее сущность и назначение. Наиболее заметным исследованием в этом смысле является работа Г. Дюрвилля (Г. Дюрвилль “Призрак живых. Анатомия и физиология души. Опытные исследования о “раздвоении” тел человека”, Книгоиздательство “Новый Человек”, Петроград, 1915 г.). Эта работа много лет оставалась невостребованной. Но и в этой работе, если не считать ряда экспериментальных данных, нет четкого изложения свойств и назначения души.
Написанию данной работы предшествовали продолжительные исследования по созданию общей теории психических функций, которые завершились написанием первых четырех книг на эту тему. Дальнейшая работа по анализу свойств физического вакуума завершилась написанием новой книги, в которой по-новому рассматривались физические основания окружающего мира. Поскольку эта работа во многом определяет новый подход в понимании физических процессов, предыдущие книги потребовалось переработать, преобразовав их в пять отдельных книг, объединенных с новой книгой в единое целое.
Необходимость этого вытекала из необходимости пересмотра некоторых положений о природе и свойствах души, ранее изложенных в книге “Природа разума. Душа. Свойства и организация”.
Новый подход в понимании природы болезней и соответствующих этой природе методов лечения основан на взамоувязанности свойств души с искажениями в работе психики и в функционировании соматического основания организма. С учетом сказанного данная работа начинается с изложения основных свойств и структуры души, описания структуры, свойств души и объяснения различных проявлений действия души.
Данная работа базируется на ранее написанных книгах, объединенных в серию “Природа разума”. В этой серии сейчас объединено семь книг:
В первой книге “Триединство природы” рассматриваются общие вопросы информационно-энергетического “устройства” всего окружающего мира, начиная от микроуровня и кончая макроуровнем, в котором свое место занимает и живая материя. Здесь рассматриваются законы эволюции Вселенной, описываемые на основе круговорота вещества во Вселенной.
В следующей книге - “Психология живого мира” - рассматриваются, или вновь выводятся законы развития психики живых организмов. При этом я показываю, что психика каждого живого организма, начиная от инфузории или амебы до человека, включая любые растения, насекомых и животных разной сложности, устроена совершенно идентично.
В третьей книге - “Душа. Свойства и организация” - в меру доступности материала излагается информационная модель структур, образующих душу живых организмов.
Вторая и третья книги в совокупности образуют единую информационную теорию психических функций. Последующие книги посвящены в основном психике человека и являются итогом психологического анализа феномена Природы, каковым является человек.
Четвертая книга - “Человек и общество. Психология развития” – посвящена рассмотрению психологических законов, управляющих развитием психики отдельного человека на протяжении всей жизни и всего общества в целом.
Данная, пятая книга посвящена исследованию информационной природы болезней человека (и других живых организмов). В подобной трактовке – это первая работа такого типа.
В шестой книге (“Психологические законы происхождения человека”) рассматриваются вопросы происхождения человека разумного как самостоятельного вида, а также психологические законы появления речи у человека.
В седьмой книге (“Психологические законы религии”) рассматриваются, с одной стороны, психологические законы формирования религии, как формы мироощущения, а с другой стороны, анализируется значение религии для устойчивого развития человечества.
Несмотря на то, что материал книги в большей или меньшей мере содержится в предыдущих работах, данная работа, имеющая главную цель – разработку информационной теории излечения разнообразных болезней человека и других представителей живого мира, совершенно самостоятельна во всех отношениях. Она может изучаться независимо от знакомства с предыдущими работами.
В этой связи в книге дан большой материал, в котором излагается практически полностью общие принципы теории психических функций живого организма. Здесь представлены лишь некоторые фрагменты предшествовавших исследований, необходимые для цельного восприятия материала, посвященного информационным моделям болезней, а также ряд новых материалов. Более глубокое изучение оснований предлагаемого подхода целесообразно проводить по указанным книгам, которые пока существуют, к сожалению, лишь в электронном виде.
В книге отсутствуют материалы, объясняющие устройство мозга, механизмы памяти, узнавания, запоминания, вспоминания, онтогенеза психических функций, функциональные особенности таких видов психической деятельности, как сон, мышление, психология общественных отношений и многие другие сведения, перечислять которые в данном случае не следует. Все это и многое другое непосредственно не относится к рассматриваемым в данной книге вопросам и может быть изучено по материалам указанных выше работ.
В данной работе представлены некоторые материалы, связанные с обсуждением результатов излечения различных болезней, проведенных автором без каких-либо специальных медикаментозных курсов с использованием только разработанных и изготовленных автором приборов информационного воздействия. Эти материалы представляют интерес вследствие того, что диапазон болезней не только достаточно широк, но и вследствие того, что при этом лечению поддаются болезни, считающиеся либо хроническими, либо просто неизлечимыми.
С использованием описываемых здесь методов процесса лечения болезни как такового просто нет. Методически излечение следует уподобить процессу изъятия причины, вызывающей болезненное состояния. Причем под изъятием понимается буквальное – механическое – изъятие. После изъятия первопричины болезни начинается подлинное лечение, которое может быть как медикаментозным или психологическим, так и одновременно тем и другим.
С этими целями были подвергнуты переосмыслению понимание организма, а также понимание болезни. Для этого была разработана информационная модель гомеостаза, определены условия взаимодействия организма с душой, оживляющей этот организм.
Целью написания данной работы является попытка привлечь внимание не только специалистов к указанной проблеме, но и дать широкому кругу читателей информацию о том, что “свет в конце туннеля” уже виден, что многие недуги могут быть излечены, и нельзя поддаваться отчаянию.
ГЛАВА 2. ДУША. ОБЩЕЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ И СВОЙСТВА
Итак, что такое душа?
Теперь настало время попытаться понять на когнитивном уровне суть, свойства и проявления действий души не как какой-то поэтической или теологической абстракции, а как вполне определенной информационно-энергетической структуры.
Как только разговор заходит о душе, так сразу представляется нечто эфемерное, что постоянно, вроде бы, присутствует в жизни каждого человека, но остается неуловимым и непостижимым для познания. По этому поводу написано множество книг, главным образом теологических или поэтических. Однако все дело сводится к описанию определенных эффектов, внешних проявлений, но не к объяснению логики и необходимости проявлений свойств души.
Так, предания гласят, а очевидцы иногда рассказывают о встречах с привидениями. Мы можем как-то улавливать связь этого явления со свойствами души, но связь эта представляется неуловимой, не поддающейся научному (в данном случае – систематическому) изучению. Гораздо реже встречаются люди, которые сталкивались бы с двойниками конкретных людей. Эти явления – реальность, но совершенно не могут быть исследованы, поскольку подобные явления возникают и исчезают спонтанно. То, что данное явление - иное проявление свойств души, можно предполагать, но какова данная связь, понять сложно, если не будет принята вполне определенная модель души.
Вряд ли очевидна связь полтергейста со свойствами души, но она имеется, и понять это чрезвычайно важно. Совсем как небывальщина звучат рассказы об оборотнях, домовых и так далее. Загадочным, почти сказочным представляется понятие о “переселении душ”, или о реинкарнации. Более того, вокруг реинкарнации нагромождено столько слухов, рассказов, оккультных и эзотерических учений и прочего, что поверить в реинкарнацию практически невозможно. Но если реинкарнация души выдумка, то почему об этом древние говорили как о чем-то конкретном? Правда, сам термин “реинкарнация” появился сравнительно недавно – во второй половине XIX века.
Вот свидетельства о некоторых “свойствах” реинкарнации (о ее последствиях) из Нового Завета.
“Когда же настал вечер, к Нему привели многих бесноватых, и Он изгнал духов словом и исцелил всех больных” (От Матфея, 8, 16).
“И когда Он прибыл на другой берег в страну Гергесинскую, Его встретили два бесноватых, вышедшие из гробов (из пещер, где погребали), весьма свирепые, так что никто не смел проходить тем путем. И вот, они закричали: что Тебе до нас, Иисус, Сын Божий? Пришел Ты сюда прежде времени мучить нас. Вдали же от них паслось большое стадо свиней. И бесы просили Его: если выгонишь нас, то пошли нас в стадо свиней. И Он сказал им: идите. И они вышедши пошли в стадо свиное. И вот, все стадо свиней бросилось с крутизны в море и погибло в воде” (От Матфея, 8, 28-32).
“Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным путям, ища покоя, и не находит. Тогда говорит: возвращусь в дом мой, откуда я вышел. И пришед находит его незанятым, выметенным и убранным. Тогда идет и берет с собою семь других духов, злейших себя, и вошедши живут там; и бывает для человека того последнее хуже первого” (От Матфея, 12, 43-45).
В этих стихах из Нового Завета отмечено не только само последствие реинкарнации (бесноватость), но и вполне определенные методы лечения этого (словом), что также открывает определенные свойства души. Кроме того, здесь сказано и об обстоятельствах “вселения” в человека множества “чужих” душ.
Если стоять на позициях традиционного естествознания, материалистического в своей основе, то тогда вообще можно не обсуждать эти явления, считать, что все это плод воспаленного воображения, буйные фантазии и прочее. Но ведь это мы находим во многих источниках, как прошлого, так и сегодняшнего. Вот пример подобного рода из сегодняшней жизни, имеющий, правда, совершенно иное проявление.
“В племени Отобей-Риа, живущем на Новой Гвинее, 22 ноября 1963 г. родился мальчик Араану. Его появление на свет прошло бы совсем незамеченным для всего остального мира, если бы не некоторые странные обстоятельства. Во-первых, Араану родился именно в тот момент, когда в США погиб президент Джон Кеннеди…
Но через некоторое время выяснилось, что неграмотному туземцу известны самые сокровенные факты из жизни застреленного в Далласе американского президента! Для обследования Араану была создана весьма представительная комиссия, состоявшая из парапсихологов, врачей и историков. Работа этой комиссии проходила в одной из больниц города Мостинг, и рассказал о ней голландский психиатр – доктор Клаус Демолен.
Доказать гипотезу о повторном рождении Кеннеди в образе туземца Араану, что подтвердило бы реальность реинкарнации, можно было только с помощью многочисленных вопросов о жизни и деятельности американского президента. К изумлению членов комиссии, Араану дал на них исчерпывающие ответы.
Туземец не только нарисовал план помещений в Белом доме и рассказал множество малоизвестных подробностей из детства Кеннеди, но и сумел повторить текст его тезисов о правящем классе в Британии, которые были написаны будущим президентом еще в 1948 году! В итоге этой компетентной комиссии пришлось признать факт “повторного рождения” президента Кеннеди, но вот объяснить, почему душа его воплотилась именно в этом полудикаре, ученые не смогли”. (Евгений Тарасов “Второе рождение Джона Кеннеди”, газета “Мир зазеркалья”, №19(66), 2000 г., стр. 4)
Здесь я ставлю читателя только лишь в известность о произошедшем случае, оговаривая лишь то, что ошибки, сделанные комиссией, станут нам очевидны после изучения всего материала о свойствах души. Тем не менее, этот пример, связанный с “переселением” души убитого Джона Кеннеди, иллюстрирует свойство души накапливать всю информацию о жизни организма.
Вот любопытный пример попытки “увидеть невидимое”.
“Эксперимент английского физиолога Л. Уотсона был предельно прост. На куриное яйцо с зародышем ставили датчики. Рядом разбивали другое такое же яйцо или погружали его в кипяток. В то же мгновение яйцо с датчиками бурно реагировало на то, что проделывали с его собратом…
Зародыш никак не мог видеть, как бросают в кипяток другое яйцо, не мог слышать, если его разбивают. У него нет глаз, ушей, нет вообще нервной системы. И тем не менее он на все это реагировал”. (Александр Горбовский “Занавес”, газета “На грани невозможного”, №10(214), 1999 г., стр. 12).
Здесь целесообразно прокомментировать.
Описанный выше эксперимент никак не мог быть “расшифрован” без привлечения свойств души. Он лишь мог создать вопросы, которые, в отрыве от общей концепции описываемых явлений, вообще не могут быть разрешены. Кроме того, трудно естествоиспытателю увидеть единство свойств, проявившихся как в случае с “перевоплощением” Дж. Кеннеди, так и при разбивании яйца. Из эксперимента с разбиванием яйца следует, что душа может “собирать” информацию во внешнем мире.
Однако это далеко не единственные свойства души. И примером этому может служить следующий экстравагантный, но, тем не менее, реальный исторический пример (далеко не единственный).
“В 1923 году английский археолог Говард Картер открыл в Долине царей близ Луксора гробницу фараона Тутанхамона. Кроме неисчислимых сокровищ древняя усыпальница преподнесла ученым необъяснимую загадку: стены погребальной камеры украшали тонко выписанные цветные фрески, однако нигде не было даже малейших следов копоти от факелов или масляных ламп, которые применялись во времена фараонов. Не мог же художник рисовать в полной темноте…
Долгое время загадка не находила объяснения, пока в ходе раскопок на берегах Тигра не были найдены странные сосуды из обожженной глины. Внутри них находились медные бруски и цилиндрики с явными следами коррозии, словно их разъела кислота. В горловине сосудов остались следы асфальтовых пробок. Эксперименты показали, что, если наполнить такой сосуд уксусом, он становится… электрической батарейкой и может давать ток напряжением 0,5 вольта! …
Увы, эта гипотеза, устраивавшая археологов, вызвала категорическое возражение физиков. Чтобы доисторические батарейки давали свет, нужны еще и лампочки. Но ничего похожего при раскопках не было найдено…
Современные исследователи обратились к античным и средневековым хронистам и нашли у них упоминания о древних мастерах, изготовлявших особые лампы, тысячелетиями горевшие безо всякого топлива и замены фитиля. Они совершенно не чадили. Когда же их разбивали, из лампы вырывалось легкое туманное облачко и моментально таяло в воздухе”. (Сергей Демкин “Душа, заключенная в сосуд”, газета “Оракул”, №12, 1999 г., стр. 4).
Этот пример, в частности, свидетельствует о том, что древние владели как знаниями о свойствах души, так и технологиями, в которых в основе лежали именно свойства души. Но для нас это загадка. И снова при внешнем изучении явления мы не увидим здесь ничего общего с “перевоплощением” Кеннеди, хотя все это одна цепь превращений.
Тема “души” у большинства людей связана, так или иначе, с религиозными воззрениями. Однако, подобные представления в значительной степени обедняют саму сущность такого явления, как душа. Проблема души намного сложнее и богаче, чем ее представляют теологи. Следует добавить к сказанному, что изучение свойств души невозможно методами естествознания. Методы естествознания уводят в сторону. Но и теологические методы не дадут полного знания. Однако изучение свойств души невозможно без использования в определенной степени религиозных учений.
По существу для теологов душа так же сюрреалистична, так же непостижима, как и для “вульгарных” материалистов. Поэтому в разговоре со мной один священник, услышав от меня тезис о наличии души у каждого живого организма, посмотрел на меня как на бесноватого и сказал, что я одержим ересью. Однако теологи, создавая некоторый идеальный и идеализированный образ (символ) души, все-таки пытаются тем самым создать некоторую моральную ценность, которая должна быть сохранена. Ради сохранения души, согласно учению теологов, человек не имеет права ни на какое преступление - тайное или явное. Преступление всегда ведет если не к разрушению, то к искажению души. Душа в определенной степени выступает как субъект, а не только как некоторая моральная ценность.
Нам необходимо понять, почему душа - самая высокая ценность (для человека), которой обладает сам человек и каждый живой организм. Подчеркну: не только душа человека имеет ценность, но такую же ценность имеет и душа каждого живого организма. Поэтому в этом отношении позиции теологов предпочтительнее, чем позиции материалистов, действительно вульгарно воспринимающих окружающую действительность.
Наиболее реальными экспериментами, позволяющими выявить наличие и значение души, являются опыты с изоляцией (депривацией) организма от внешнего мира. Именно в этих случаях обнаруживается, что, когда душа не в состоянии получать через посредство организма новую информацию, она покидает тело. Все эксперименты, связанные с созданием условий сенсорного голодания (с принудительным ограничением получаемой и формируемой информации), приводили к искусственной (в данном случае – непроизвольной) медитации души, т.е. к исходу души из тела. Замечу, вместе с тем, что эти опыты опасны для жизни этого организма.
Широко известны примеры “поведения” души в условиях сенсорного голодания организма, когда принудительно (случайно или сознательно) для организма возникают условия ограничения получения внешней информации. В таких случаях душа частично или полностью покидает соматическое основание (тело). Именно эти примеры, толкуемые естествознанием совершенно неверно, достаточно полно подтверждают мысль о том, что главным “потребителем” информации в живом организме является именно душа, способная (вынужденная) в некоторых условиях путешествовать в пространстве. Если бы это было не так, то нам бы никогда не удалось не только как-то объяснить, но и хотя бы приблизиться к объяснению ясновидения, некоторых форм экстрасенсорики и многому другому.
Таким образом, изучение свойств души выходит далеко за рамки традиционного материализма, и с самого начала обращает наше внимание и на религиозные аспекты проблемы. Проблема изучения свойств души связывает в себе очень многие стороны жизни человечества. Непонимание этого делает бессмысленными многие научные исследования.
Нас в первую очередь интересуют свойства души человека, хотя, кое-что мы можем сказать и о свойствах души других живых организмов.
Теперь перейдем к рассмотрению свойств души.
Главное назначение души, подчеркнем, в живом организме – сбор информации. Причем в ней (в душе) концентрируется, или накапливается не только положительная, но и отрицательная информация. Безусловно, термин “информация” скрывает за собой нечто гораздо более сложное, чем это принято, скажем, в вычислительной технике. В структурах души хранится некоторая “бескадровая” картина, отражающая содержание жизни данного организма.
Итак, мы уже приняли: главное предназначение (и свойство) души заключается в “потреблении” всей информации, поступающей в “недра” разума каждого организма. Можно также сказать, что именно ради непрерывного обновления и накопления информации душа и “оживляет” организм. Поэтому и “поведение” души определяется тем лишь – в состоянии ли данный организм непрерывно поставлять новую информацию. Таким образом, душа является тем, что делает организм живым, причем это “оживление” имеет цель – накопление информации о жизни этого организма.
С другой стороны, душа только тогда способна полноценно накапливать информацию, если в условиях раннего онтогенеза (на ранней стадии своего роста) она не была искажена действием психической депривации. Психической депривацией называется процесс внешнего воздействия на конкретный организм, при котором этот организм не в состоянии получать полную или объективную информацию о своем окружении.
По форме проявления (для ребенка человека) различают когнитивную (познавательную) депривацию, эмотивную (ограничение эмоций со стороны внешнего окружения) депривацию, социальную (ограничения круга общения) депривацию, депривацию запечатления (импринтинга), когда не устанавливается информационная связь с родителями. При любом виде психической депривации ребенка его психика развивается с существенными искажениями, часто приводящим к негативным и даже катастрофическим последствиям. Имеется много данных о том, что именно душа ребенка при этом остается неразвитой, со слабой энергетикой.
Если на ранней стадии своего развития (роста) душа сформировалась достаточно полноценно, то она может относительно свободно существовать вне организма, не расставаясь с ним ни на мгновение. Это подтверждают данные различных экспериментов.
Из понимания всего этого вытекает ряд практических задач, решение которых актуально и насущно. Многие проявления психики, большинство психических заболеваний, многие соматические болезни и многое другое является следствием того или иного “заболевания” души, и разобраться в них - задача будущего.
Необходимо принять как аксиому, что любой организм, более сложный, чем одноклеточный, мы вправе рассматривать как некоторый конгломерат, или совокупность одноклеточных организмов, управляемых от единого центра. Признание этого важно не только для того, чтобы понять свойства отдельного организма, но и свойства совокупности (некоторой колонии) живых организмов. Это важное обстоятельство, из осознания которого следует многое. Причем это положение полностью распространяется и на такие человеческие сообщества, как семья, производственный коллектив, население города, страны, планеты.
При исследовании свойств души я буду опираться именно на это свойство всех живых организмов – из единиц формировать не только физическую общность, но и нечто большее – духовную общность.
Именно из признания любого живого организма как совокупности отдельных, в чем-то независимых организмов, следует первое свойство души – ее возможность и способность как-то расти и развиваться. Любой сложный организм, развиваясь из первоначальной (оплодотворенной) клетки, проходит через этапы последовательных делений клеток, при которых происходит постепенное соматическое развитие организма.
На каждом этапе такого деления, приводящего к удвоению исходного числа клеток и к их дифференциации, каждая клетка обладает своей индивидуальной душой. Исходная клетка (оплодотворенная яйцеклетка) дает в своем развитии жизнь огромному количеству других клеток, в том числе и существенно отличающихся друг от друга. Поэтому и душа, оживляющая исходную клетку, будет не просто “размножаться”, но усложняться и развиваться. Следовательно, душа будет расти.
Первый, принципиальный вывод гласит: душа любого сложного организма не является чем-то константным. Она способна расти и развиваться в соответствии с условиями, в которых живет данный сложный организм.
Что означает: “рост” души? Что вообще может дать ответ на этот вопрос?
При ответе на этот вопрос мы должны учитывать, что из исходной яйцеклетки после ее оплодотворения развиваются другие клетки, существенно и качественно отличающиеся от исходной. На основании этого мы можем заключить - душа в процессе своего развития также будет формироваться из различных, в чем-то непохожих составляющих, которые должны быть объединены между собой каким-либо образом.
Не так просто найти ответы на эти вопросы, если исходить из условия неделимости души, ее целостности при всех условиях. Если же принять возможность “роста” и “развития” души, возможность ее определенного разрушения или нарушения ее развития при некоторых условиях, то многие явления, наблюдаемые в жизни, не столько становятся понятными, сколько приобретают определенное смысловое значение.
Таким образом, исходным положением для нас будет посылка о душе, как о некотором, по-своему, живом образовании, способным развиваться и расти, “быть ущемленным” и даже разрушаться в зависимости от условий бытия организма, оживляемого ею.
То, что душа представляет собою достаточно сложную полевую структуру, мы можем понять хотя бы по некоторым ее внешним проявлениям. Так некоторые люди способны к особому видению “тонкого мира”, т.е. они воспринимают с использованием своих паранормальных способностей внешнее проявление души, понимаемое сегодня как действие биополя. Их особенно работающий тракт зрения позволяет им видеть то, что называют “аурой”.
Представление о неделимости души и является причиной того, что понятия “аура” и “биополе” обычно не взаимосвязаны в толкованиях. Более того, по этой же причине эти понятия не связывают непосредственно с проявлением определенных свойств души. И вот здесь явственно обнаруживается, что ни у одного народа, ни в одной религии вообще нет достаточно полного и точного учения о душе.
Я исхожу из того, что душа - это некоторая единая полевая структура, организованная таким образом, что в нее входят как неотторжимые составляющие некоторые взаимосвязанные структуры, которые не должны “отрываться” друг от друга для сохранения “целостности” души.
Приняв эту аксиому, перейдем к рассмотрению “устройства” души.
ГЛАВА 3. ИНФОРМАЦИОННЫЕ СТРУКТУРЫ ДУШИ
В работе “Атом и вещество” (Олег Юланов “Атом и вещество”, www.biomagic.by.ru) было принято целесообразным считать душу субстанцией, имеющей специфическую структуру электромагнитного поля в особой структурной реализации (в форме определенным образом “организованных” торсионных полей, названных биологическими торсионными полями). Именно в этой “субстанции” “уносится” весь накопленный разум (вся накопленная в ходе жизни информация) данного индивида после его гибели. Можно к этому добавить, что душа - это не только субстанция, в которой “уносится” разум организма после его гибели, не только тот фактор, который “делает” живое живым. Сейчас я должен сказать больше.
Если разум не имеет никакой самостоятельности существования, то душа имеет вполне определенную самостоятельность существования, имеет способность автономно от организма совершать вполне определенные физические и иные действия.
Сказанное можно изложить и несколько иначе.
Торсионные поля, образующие душу, являются единственным видом полей этого типа (т.е. из разряда торсионных), которые могут самостоятельно развиваться, используя для этого “свой”, т.е. оживляемый ими организм. Эти поля имеют способность автономного существования, без связи с конкретным организмом, но являются, тем не менее, итогом предшествовавшего “оживления” какого-то организма.
Именно поэтому необходимо сказать, что движителем разума в организме является душа, что разум - это только способность организма накапливать информацию в ходе жизненного процесса этого организма, а душа - это то, что реализует эту способность. Организм - это инструмент в “руках” души.
Необходимо подчеркнуть, что новую информацию создает конкретный организм в ходе своего жизненного процесса. В этом, если хотите, заключается Божественное предназначение любых живых организмов. Если же данный организм не обеспечивает этот процесс за счет реализации своих жизненных функций – не поставляет душе новую информацию, то душа “расстается” с организмом, и он погибает.
Память на “инструментальном” уровне - в мозге - является в целом промежуточной, а память души - это основная память, именно та память, которую можно и следует назвать долговременной (лучше - всевременной) памятью.
Данные положения являются ключевыми для определения вектора исследований мира живой природы. Без этих положений все исследования становятся бессмысленными.
Обратим свое внимание на то обстоятельство, что усложнение “конструкции” организмов, происходящее, кстати, в жизни любого из зарождающихся (в утробе матери или в яйце) организмов порождает усложнение гомеостатических функций. Процесс жизнеобеспечения не просто усложняется, но приобретает определенную структурированность, многоуровневость.
Поэтому “росту” уровня процессов жизнеобеспечения, их развитию и усложнению соответствует вполне определенная изменяемость механизма “оживления” живого. Происходит именно “рост” души в строгом соответствии с онтогенетическим ростом (развитием) организма. Все вместе формируется в единое представление о том, что росту души соответствует ее информационный рост; и это - самое главное.
Тем не менее, однозначно сказать, что есть “рост” души, пока достаточно сложно по той причине, что остается недостаточно ясным физическое “исполнение” души. Можно полагать, что под “ростом души” следует понимать в некотором смысле ее объемное увеличение, т.е. расширение в полевом пространстве вместе с физическим ростом самого организма. Тем не менее, кое-что вполне определенное можно все-таки установить.
Под “ростом” души следует понимать не только ее объемное увеличение или структурное усложнение, но и информационное содержание, и ее энергетическое наполнение.
Для уяснения того, как происходит рост души, необходимо принять следующее. Внутри каждого организма всегда имеется “счетчик времени”, названный мной в работе “Психология живого мира” хроносом. Этот счетчик времени предопределяет работу механизмов запоминания, вспоминания, участвует в работе механизма мышления. При остановке работы хроноса запоминание информации становится невозможным, и, если такая остановка работы хроноса затягивается больше определенного времени, душа покидает соматическое основание (тело). Наступает смерть этого организма.
Что касается содержания информации, хранящейся в памяти клетки, это сведения об окружающей среде, в которой находится клетка, т.е. параметры межклеточной жидкости: содержание в каждый момент времени питательных веществ, наличие вредных веществ и данные о температурном режиме окружающей жидкости. Понятно, что изменение параметров внешней среды меняет механизмы жизнеобеспечения, что приводит к изменению внутренней среды клетки, а в конечном итоге - влияет и на химизм биологических процессов внутри клетки, изменяя например структуру РНК или белков.
Все эти данные запоминаются, таким образом, в молекулах РНК и белков. Причем параметры среды запоминаются в молекулах РНК, а температурный “график” жизни - в белках. Запоминаемая экологическая информация изменяет продукты отходов жизнедеятельности клетки, т.е. может быть “прочитана”. Носителем хроноса в клетке являются молекулы ДНК, поскольку после “заполнения” счетчика хроноса именно ДНК в определенный момент начинает “раздваиваться”. Вся информация о жизни клетки запоминается в структуре души этой клетки, в ее торсионных полях.
Как было сказано в работе “Атом и вещество”, биологические торсионные поля существуют (имеются), по крайней мере, в четырех видах. За “оживление” организмов (в данном случае – отдельной клетки) отвечают “квадратные” поля, которые вместе с РНК накапливают информацию о жизни клетки. При этом в процессе накопления информации составляющие биологических квадратных торсионных структур изменяют взаимное положение, а при достижении некоторого порога информационного содержания со стороны полевой структуры подается команда для ДНК на начало уже подготовленного раздвоения клетки.
Одновременно с этим удваивается и полевая структура, поскольку каждую отдельную клетку “оживляет” собственная душа. Следовательно, можно сделать вывод: на уровне отдельной клетки организма имеется индивидуальная “квадратная” структура биологического торсионного поля. Эта структура в ходе собственного жизнеобеспечения (реализации выживания) формирует “треугольные” торсионные поля, с помощью которых происходит “общение” с высшими структурами души. Происходящее “общение” первичных клеток (органов) с высшими структурами организма и высшими структурами души и высших структур с низшими при помощи “треугольных” полевых структур есть следствие “организации” процесса жизни.
Таким образом, на самом низшем уровне – на уровне отдельной клетки организма – имеется сложное полевое образование, выполняющее достаточно сложную и многогранную функцию. Эта функция состоит не только в обеспечении “оживления” каждой клетки, но и формировании сигналов клетке о порядке ее дальнейшей трансформации, а также формирование информации для высших структур души о ходе процессов жизнеобеспечения.
Так можно представить модель роста низших структур души. Эта модель здесь определенным образом взаимоувязана с процессами гомеостаза, как процессами информационными.
Мы установили, что разум любого организма постоянно и непрерывно развивается в течение всей жизни конкретного организма. Из этого следует, что в первый момент появления конкретного организма на свет (а таким моментом следует считать, например, для человека - момент оплодотворения яйцеклетки сперматозоидом) душа этого организма (оплодотворенной клетки) еще не развита. Но само наличие души у первичной клетки организма показывает, что первичной структурой души является душа, “заключенная” в одной единственной (каждой) клетке, что и “оживляет” ее.
Следовательно, для сложного организма первичная структура души - есть в определенной степени “рыхлая” совокупность отдельных структур, оживляющих каждую клетку по отдельности. Под термином “рыхлость” первичной структуры души я понимаю только то, что душа каждой отдельной клетки организма достаточно автономна и не связана с остальными, ей подобными. Назначение первичной структуры души - контроль и регулирование гомеостаза на клеточном уровне, что связано с информационным контролем внешних условий жизни этой клетки.
У сложных организмов по мере роста эмбриона-плода происходит образование более сложных структур души, “связанных” с отдельными органами и системами организма. Полевые структуры, связанные с отдельными (в некотором смысле – изолированными) органами, упорядочивают работу первичных структур души клеток, образующих данный орган, и регулируют уже общие гомеостатические функции, “надклеточные”, каковыми, например, могут выступать очищение межклеточного пространства от шлаков, снабжение необходимыми питательными веществами и т.п.
Причем эти структуры обретают уже определенную самостоятельность существования. Первичные структуры души клеток, входящих в данный орган, определенным образом взаимосвязаны с этой “надклеточной” структурой души и являются, таким образом, неотделимыми составляющими структуры души органа. Можно сказать, что носителем души данного уровня является межклеточная жидкость.
На уровне органов в дополнение к “квадратным” и “треугольным” полевым структурам добавляется еще одна – “кольцевая” структура, задачей которой является координация “действий” клеток данного органа, а также “организация” передачи информации, содержащейся в треугольных полевых образованиях отдельных клеток в высшие структуры души и обратно. Именно поэтому и можно говорить об относительной самостоятельности души каждого органа (например, печени, селезенки и т.п.).
Структуры души, связанные с системами (дыхательной, кровоснабжения, пищеварения и т.д.), обеспечивают решение еще более сложных задач, например, по координации работы органов. Степень самостоятельности данных структур еще выше. Естественно, более низкие (по иерархии) структуры души неотделимы от структур души систем.
Здесь следует сказать, что структура души, связанная с системой кровообращения и примыкающей к ней лимфатической системой выполняет наиболее сложную задачу. Здесь концентрируется вся биологическая информация об организме в соответствии с информационной моделью гомеостаза. Эту модель в дальнейшем мы рассмотрим.
Я могу предположить, что структура души связанная с кровеносной и лимфатической системами, помимо “квадратной”, “треугольной” и “кольцевой” имеет еще одну полевую структуру. Существование этой полевой структуры я могу предполагать, учитывая совершенно особую информационную функцию кровеносной системы. Эта функция заключается не столько в передаче некоторой информации в центральную полевую систему, сопряженную с центральной нервной системой, сколько в обеспечении регулирования “адреса” кровотока. Об этом в дальнейшем будет сказано дополнительно. Назовем указанную структуру по значению параметров ее компонентов “ромбической”.
Согласно информационной модели гомеостаза высшей структурой души теплокровного животного является структура, взаимосвязанная с наиболее сложной и наиболее “емкой” по информации структурой организма - с центральной нервной системой. Естественно, данная структура души, обрабатывающая в определенной степени и всю информацию от структур низших порядков, и информации от сенсоров внешнего, обладает наивысшей самостоятельностью и наивысшей “капризностью” с точки зрения необходимости непрерывности обновления поступающей для нее информации.
Другие, более “высокие” и, по-видимому, более сложные структуры души, не связанные с соматическим основанием в соответствии с уровнями гомеостаза, обуславливаются при своем возникновении и/или исчезновении влиянием социума и поэтому сейчас здесь не рассматриваются. В учении браманов эти структуры обозначены как Буддхи (Мудрость) и Атма (невыразимое то, что со всем соприкасается).
Исход души из тела организма при любом варианте причин этого процесса (смерть или острая сенсорная депривация) начинается именно со структуры, связанной как раз с центральной нервной системой, которая при своем исходе может постепенно “извлечь” из организма все остальные (низшие) структуры души. Этот момент является чрезвычайно важным обстоятельством, поэтому на нем мы дополнительно остановимся в дальнейшем, когда будем анализировать различные феномены, обнаруживаемые в жизни.
Высшая структура души теплокровного организма состоит, по меньшей мере, из четырех полевых образований – из “квадратных”, “треугольных”, “кольцевых” и “эллиптических”. При этом последние (“эллиптические”) выполняют функцию внешней по отношению к данному организму коммуникации на полевом уровне с другими организмами. При такой коммуникации “эллиптические” полевые структуры способны “захватывать” информацию от других организмов, содержащуюся у них в “треугольных” полевых структурах. Это объясняет не только возможность существования некоторого языка, единого для живой природы Земли, но и объясняет случаи взаимного понимания человеком языка животных и наоборот.
Здесь (на уровне центральной нервной системы), как и в случае с кровеносной системой, имеется еще одна, сугубо специфическая полевая структура, в ведении которой, можно предполагать, находится механизм непосредственного взаимодействия с физическим вакуумом. Обозначим ее условно как “звездчатую” также по форме компонентов, ее образующих. Именно благодаря этой полевой структуре душа высокоорганизованного животного (теплокровного) имеет свойство проявлять энергетические действия, имеющие в жизни большие и иногда печальные следствия.
Теперь необходимо сказать, как усложняется душа в зависимости от сложности соматического основания – одноклеточные организмы, растения, насекомые, животные.
Для разных по сложности организмов “строение” души также будет отличаться. Например, для инфузорий и вообще для одноклеточных организмов душа будет иметь только один уровень - низший, обеспечивающий “работу” только процесса гомеостаза единственной клетки, составляющей организм.
Для растений можно предполагать наличие уже двух уровней структуры души: низший и второй, обеспечивающий и “процесс жизни”.
Для насекомых и холоднокровных животных (в последнем случае я говорю это с осторожностью) душа уже имеет трехуровневый принцип организации. Для теплокровных животных без исключения принцип организации души – четырехуровневый. Правда, “звездчатые” структуры, по-видимому, имеют души далеко не всех теплокровных животных.
В отличие от эзотерической модели, структуры души, представленные здесь, обладают совершенно иными свойствами, которые не могут быть сведены к некоторым “эфирным” или “астральным” телам. Нельзя принять также и то, что одна структура является “телом” для другой, более высшей. В определенном смысле каждый уровень души при некоторых условиях может существовать самостоятельно и достаточно долго, настолько долго, что каждый из них можно считать “бессмертным”. Однако следует признать, что душа все-таки не разрывается на указанные уровни, поскольку и при жизни и после физической смерти остаются в действии указанные кольцевые полевые образования. Но при определенных условиях душа все-таки может разорваться на две части – верхнюю и нижнюю.
В этом и состоит трагизм ситуации, связанной с фактом “разрушения” “целостности” души, о чем пока никто даже и не задумывался, но что мы обязательно рассмотрим и проанализируем.
Необходимо достаточно определенно сказать, что конкретно имеется в виду, когда применяется термин “самостоятельность” по отношению к структурам души выше первичной. Это не означает, безусловно, их способность “отрываться” от подконтрольного им органа или системы, но означает возможность их автономного поражения от действия определенных внешних полевых воздействий.
Дело в том, что такое поражение отдельных клеток, составляющих орган или систему, не будет порождать заболевания организма целиком. Но если будет подвергнута полевому (как-то подействует “чужая” душа) негативному воздействию структура души, отвечающая за жизнедеятельность органа или системы, то этот орган или система подвергнутся физическому (соматическому) заболеванию.
Под относительной самостоятельностью этих структур души понимается также возможность их автономного существования в течение неопределенного времени (вместе с входящими в каждую из них первичными микроструктурами) в форме некоторых энергетических образований, стремящихся “присоединиться” к какому-нибудь живому организму, если произошло разрушение души организма вследствие его насильственной смерти. Это явление мы рассмотрим тогда, когда будет анализироваться механизм реинкарнации.
В итоге душа живого организма является достаточно сложной по структуре и по функционированию системой, обеспечивающей “оживление” как отдельных клеток или органов, так и всего организма в целом, существование которой обусловлено уровнями процессов гомеостаза.
Таким образом, душа теплокровного животного представляет собой структуру, состоящую из следующих подсистем:
- первичная структура, образованная клетками организма. Она представляет собой в абсолютном отношении основную Глава общей души организма. В процессе развития организма именно эта структура в некотором смысле расширяется более всего, поскольку в процессе онтогенеза именно она увеличивается в количественном отношении;
- структура органов, образованная отдельными органами (печень, почки и т.п.). Она обладает относительно большей удельной энергетической плотностью, чем структура души образующих клеток, но существенно уступает первичной структуре души по общему запасу энергетической мощности;
- системная структура, образованная отдельными системами организма. Эта структура обеспечивает не только функционирование этих систем, но и непрерывную адаптацию их работы к изменяющимся условиям. Данная структура функционально объединяет две предыдущие структуры в некоторую общую систему, координирует их деятельность и обеспечивает связь с центральной структурой души;
- центральная структура, связанная непосредственно с центральной нервной системой. Эта структура обеспечивает объединение всех остальных структур в единое целое для реализации функций выживания, развития и совершенствования. По абсолютной величине центральная структура относительно невелика, но удельная энергетическая мощность ее самая большая, которая, кроме того, в процессе онтогенеза непрерывно растет за счет накопления жизненного опыта;
- высшие структуры, не связанные с центральной нервной системой напрямую, но обусловленные социальными контактами индивида. Эти структуры следует обозначить как внешней душой организма (не путать с информационной оболочкой). Сохраним за ними обозначения браманов - Буддхи (Мудрость) и Атма (невыразимое то, что со всем соприкасается).
Сейчас пока априорно зафиксируем, что для нормального соматического и психического развития любого организма чрезвычайно важно, чтобы была обеспечена функциональная полнота души этого организма. Подчеркну: при нормальном соматическом развитии, но при определенном искажении в развитии (при искаженном “росте”) души могут возникнуть либо соматические, либо психические, либо те и другие вместе заболевания. Это означает, что для лечения очень многих болезней, например, человека будут гораздо более эффективны иные методы, чем используемые сегодня в современной медицине.
Каждый организм, более сложный, чем одноклеточный, в ходе жизненного цикла претерпевает видоизменения, трансформации от одной клетки до всего организма в целом, который затем начинает постепенно угасать (умирать). Все части структуры души претерпевают подобные видоизменения. Это следует из того, что в ходе жизненного процесса видоизменяется информационный поток, поступающий к каждой из структур души.
В процессе раннего онтогенеза высшая для данного организма структура души все более и более берет на себя “ответственность” за обеспечение выживания всего организма в его внешнем окружении. Следовательно, вместе с онтогенетическим ростом организма происходит “рост” души как количественный, так и качественный (информационный и энергетический), который может либо усиливаться, либо ослабляться.
На этот процесс - усиления или ослабления - влияет окружение нового организма, т.е. социум. Причем социум влияет главным образом на характер “роста” той структуры души, которая обуславливает организацию общего выживания организма в среде обитания, т.е. высшей для данного вида живых организмов. На “рост” и “существование” души в организме оказывает вся совокупность обстоятельств ее рождения и развития. От родителей при слиянии сперматозоида и яйцеклетки передается Глава структуры души каждого из родителей, которая может быть “целостной” или в чем-то “ущербной”.
Процесс образования души у зародившегося организма, связанный с процессом слияния душ яйцеклетки и сперматозоида, целесообразно назвать инкарнацией (рождением) души.
Этот термин следует ввести, так как происходят и иные процессы – “вселение” чужих осколков душ, что будет предметом нашего особого внимания.
Реинкарнация – повторное “вселение” душ – принципиально и существенно отличается от процесса зарождения души, или от процесса инкарнации.
После зарождения новой души, происходящей при слиянии “первичных” ее элементов от душ сперматозоида и яйцеклетки, происходит дальнейшее ее развитие. Это развитие будет зависеть и зависит от социального окружения конкретного организма, а также от обстоятельств его существования, т.е. условий сенсорного и психического “обеспечения”.
Очень важно понять, что вновь возникающая душа сразу же будет находиться в условиях определенного социального окружения. Это далеко не всегда учитывается, поскольку под “социальным окружением” в данном случае понимаются не только биологические условия жизни оплодотворенной яйцеклетки, но и особые - полевые - механизмы взаимодействия зародыша с окружающим социумом.
Целесообразно подчеркнуть, что информационно-энергетическая “мощность” яйцеклетки и сперматозоида намного выше, чем у обычной клетки организма, так как в этих первичных слагаемых души будущего организма заложено много информации об “устройстве” всего будущего организма. Я предполагаю, что в отличие от обычной, простой отдельной клетки, сперматозоид и яйцеклетка имеют, по крайней мере, все четыре полевые структуры души (или, скорее всего, все шесть полевых структур, в которых уже записана разнообразная информация о будущем организме, но не о его судьбе).
Это означает, что душа оплодотворенной яйцеклетки совершенно подобна душе родившегося организма, но обладает лишь небольшим запасом информации о внешнем мире. Совершенно точно можно сказать (этому имеются и экспериментальные подтверждения), что душа оплодотворенной яйцеклетки “общается” со своим внешним окружением, т.е. с социумом. Поэтому в определенном смысле крайне необходимо беречь душу зародившегося организма с первого мгновения его возникновения.
Итак, под “ростом души” следует понимать не столько ее пространственное, но и структурное усложнение, расширение возможностей “поглощения” все большего количества информации о внешнем и внутреннем.
Следовательно, анализируя понятие “рост” души, мы выяснили нечто более важное: определенную структуру, или “устройство” души, принципиально одинаково организованное для живых организмов Земли, независимо от их положения на филогенетической лестнице. Структура души тем более зависима в своем “росте” от социума, чем сложнее в конечном итоге устроен организм.
Отсюда, между прочим, следует, что клонирование организмов не приведет и не может привести к появлению “интеллектуальных дубликатов”, поскольку при клонировании может быть передана малая доля только первичной структуры души (причем, только одного “родителя”, что может оказаться в определенной степени опасным для “полноценности” души будущего организма). Кроме того, на генетическом уровне ребенку ничего, кроме физических достоинств или недостатков, не передается. Интеллектуальные возможности – это всегда продукт социума. И по этой причине клонирование людей совершенно бессмысленно.
Дальнейшее развитие души всегда зависит от социума, в котором развивается организм. Поэтому клон от гения может стать примитивным рядовым человеком, ничем не отличающимся от многих других по уровню и качеству мышления, но неотличимый по внешности от своего прародителя, имеющий к тому же ущербную душу. Поэтому вряд ли такое “размножение” людей может считаться целесообразным или результативным.
Именно с этих позиций следовало бы признать клонирование человека скорее аморальной, чем возможной процедурой. При осуществлении клонирования необходимо заранее дать ответ на вопрос: кто будет нести ответственность за ущербный организм в духовном и физическом смыслах?
Затронутое выше положение об условиях сенсорного и психического “обеспечения” развития (“роста”) души является важным для понимания развития любого организма.
ГЛАВА 4. ОБЩИЕ ПРИНЦИПЫ ОРГАНИЗАЦИИ ПСИХИКИ
Выбирая систему взглядов на психические проявления, т.е. давая им определенную философскую интерпретацию, мы должны сформулировать вполне определенные вопросы, ответив на которые, мы сможем принять и соответствующую точку зрения. Если нам удастся правильно сформулировать систему вопросов, то тем самым мы практически найдем и существенную Глава ответов на них.
Что лежит в основе психических проявлений, что является их движущей силой - вот первое, что мы должны установить. Что или кто формирует психические проявления, кому могут быть свойственны психические проявления, в чем заключается сущность психических проявлений - это следующее, в чем мы должны определиться. Как и в чем происходит видоизменение психических проявлений - еще одна сторона явления, о содержании которой необходимо договориться с самого начала.
Вот, вероятно, и все, что может определить контуры проблемы.
Отвечая на первый вопрос, следует сказать об универсальности и всеобщности процесса отражения. “Отражение - всеобщее свойство материи, заключающееся в способности объектов воспроизводить с различной степенью адекватности признаки, структурные характеристики и отношения других объектов” (“Психология. Словарь”, М.,ИПЛ, 1990 г. стр. 258).
То, как живой организм определенным образом реагирует на внешнее и внутреннее, и следует назвать его отражением (восприятием) складывающейся ситуации. При этом главные положения информационно-отражательной теории, чему посвящена работа “Природа разума”, можно и следует получить без учета того, есть или нет мозг, какова анатомия у живого организма.
Указанный подход при анализе позволяет сформулировать основные, функционально необходимые психические свойства живого организма. Основными назовем такие психические функции, которые обеспечивают выживание данного организма за счет соответствующих реакций на изменения внешнего и/или внутреннего для данного живого организма.
В физическом мире отражаемое и отраженное не только могут быть взаимно обратимыми, но и являются таковыми, поскольку в понимании функции отражения физического мира следует иметь в виду сугубую относительность действия объекта на объект даже при учете таких “тонких моментов”, как учет влияния изменения торсионных полей, о чем пойдет речь далее.
Совершенно иначе обстоит дело в психических процессах: здесь никакой относительности отражаемого и отраженного не может быть, поскольку отражаемое, как правило, имеет одну природу, чаще всего физическую, а отраженное - совсем другую – только психическую.
Следовательно, живой мир, несмотря на то, что он состоит из тех же химических элементов, что и неживой, отличается принципиально как раз тем, что внешний мир не есть “мир в отражении мозга”, а нечто другое. И наоборот: “мир в отражении мозга” ничего общего не имеет с реальным миром. Поэтому понимать психическое отражаемое как “существующее во всей природе движение” и наивно и неверно. Без учета этого “ленинская теория отражения” просто повисает в воздухе, становится простым словосочетанием, не несущим в себе семантики.
То, что каждый живой организм имеет способность определенным образом реагировать на свое внешнее окружение или на свое состояние, как раз и говорит о наличии у каждого организма особых отражений. Естественно, в нашем случае мы обязаны вести речь не о каких-то обычных или необычных, сложных или простых отражениях, а о некоторых психических отражениях. В обычной жизни эти отражения нами воспринимаются как совершенно определенные ощущения.
Именно эти ощущения и дают нам информацию, благодаря которой нам становятся доступными (весьма относительно) знания об окружающем мире и о нас самих. Таким образом, источником, но не движущей силой психических проявлений является всеобщее и универсальное в живом мире свойство психического отражения, которое у живых организмов проявляется в форме ощущений, осознаваемых или неосознаваемых.
Здесь нас “подстерегает” первая “ловушка”. Мы редко отдаем себе отчет в том, что наши ощущения совершенно определенным образом подменяют это самое “внешнее” или “внутреннее”. Именно поэтому и появились гносеологические ошибки в “ленинской теории отражения”.
Философы неоднократно отмечали, что человеку окружающий мир дан в его ощущениях. Действительно, нет никаких объективных методов или приборов, способных заменить такую оценку окружающей действительности. Не надо быть идеалистом или материалистом, чтобы осознать: весь мир, окружающий человека, в его восприятии - суть комплекс его ощущений. Это философское положение является фундаментальным и является семантической основой других наук. Вопрос вовсе не в том, так это или не так, а в том, как мы сами относимся к этому.
Здесь я хочу привести соображения, лежащие в основе древней философии Индии (Браман Чаттерджи “Сокровенная религиозная философия Индии”, лекции, читанные в Брюсселе в 1898 г., перевод с третьего французского издания, Калуга, Типография Губернской Земской Управы, 1905 г., получено в рукописи через Internet, взят с JAPANSerwer HYPERLINK "http://www.japanserwer.ay.ru" www.japanserwer.ay.ru).
“Видел ли кто из вас атом? Я разумею физический атом, потому что химический – есть явление сложное. Предположим, что вы в состоянии увидеть действительный атом: вы воспринимаете его роковым образом все же под видом цвета, запаха, плотности, вообще под видом качества. А мы только что видели, что все эти качества последствия движения и ничего больше. Где же ваш атом? В мечтах физика…
…все исчезает в движении. Те, кто никогда не сосредотачивал внимания на этих вопросах, не поймут меня; но если мысль их последует за моим указанием, если они вдумаются глубже, они убедятся, какая глубокая истина в утверждении, что вселенная, как объект вашего восприятия, есть движение, не что иное, как движение…
Объекты, как таковые, существуют не абсолютно, а только относительно: в том сознании, которое мы имеем о них…
Движение производится всегда силой; силу же мы можем познать только в себе самих и нигде больше: все остальное только гипотеза. Ваше собственное сознающее существо – единственная двигательная сила, которую вы можете знать реальным образом. Так моя рука движется, а мое внутреннее сознание говорит, что это я двигаю рукой. Движение это произведено не самим движением, а мною. Исходя из этого внутреннего познания, вы одаряете природу силой, которая производит другие движения, объекты вашего восприятия; и тут вы начинаете строить произвольные гипотезы”.
Как видим, здесь скрыт совершенно особый смысл термина “движение”, но все встает на свое место. Так или иначе, здесь сказано именно то, что весь мир, нас окружающий, - есть совокупность наших ощущений. В жизни мы являемся “вынужденными” материалистами, поскольку привыкли доверять своим ощущениям, считать, что эти ощущения адекватно отражают окружающий нас мир. Если бы мы не доверяли своим ощущениям, то, вероятнее всего, очень скоро погибли бы.
Именно поэтому и действует не совсем корректное правило: практика – критерий истины. Верность этого положения справедлива для обычной (естественной) практики. Когда же наша практика выходит за рамки того, что может быть осязаемо, мы создаем более или менее правдоподобные модели объектов, явлений, ситуаций. Для этого, например, ученый может даже создать какое-либо “расширение” математики, чтобы получить правдоподобный результат анализа.
Далеко не все осознают, что наши отражения физического воздействия внешнего окружения, или ощущения имеют вероятностный характер, т.е. мы воспринимаем среду своего обитания с определенной мерой ошибки (в бытовом или научном, т.е. исследовательском смысле). И снова необходимо сказать, что не существует методов или приборов, чтобы сделать оценку абсолютно точной. Поведение человека, имеющего указанный характер оценки окружающего мира, в большей или меньшей степени соответствует складывающейся ситуации. Степень адекватности поведенческой реакции определяется свойствами психики.
Внутреннее состояние организма человека также дано человеку в его ощущениях, даже если человек и не осознает какие-либо конкретные ощущения. И точно так же эта оценка является вероятностной, что порождает поведение человека в согласии с этими оценками внутреннего состояния. Данное положение необходимо принять как аксиому. В противном случае будут выявляться разнообразные противоречия при анализе явлений различного характера.
В том и другом случае речь вовсе не идет о степени соответствия стимулу какой-либо реакции. Нередко у психически здорового человека поведенческая реакция вовсе не соответствует складывающейся ситуации или состоянию организма, как это оценивается окружением данного человека: здесь-то и проявляется вероятностность оценок.
И внутреннее и внешнее дано человеку через его внутренние ощущения (отражения). Поэтому может происходить наложение отражений оценок внутреннего на оценки внешнего и наоборот. Это является источником дополнительных ошибок оценок состояний, причиной неверных поведенческих реакций. Иначе говоря, внутреннее может выступать как внешнее, а внешнее - как внутреннее.
Теперь следует сформулировать ответ на следующий вопрос: что или кто является потребителем указанных отражений.
На мой взгляд, совершенно естественно положить, что потребителем отражений, потребителем информации о внешнем и внутреннем является некоторая универсальная и по своему фундаментальная структура, которая является носителем разума. На начальном этапе можно принять, что разум не свойство, а нечто, определяющее выживаемость организма, т.е. самостоятельная структура. Это не очень большая натяжка. Но при таком подходе мы сможем ответить и на следующие вопросы: что или кто формирует психические проявления, для чего служат отмеченные психические проявления.
Следует принять, что психические проявления не просто свойственны разуму живого организма, но являются итогом его деятельности. Иначе говоря, введение универсального понятия, обозначенного как “разум”, позволяет иначе посмотреть на живой мир. Для разума, как самостоятельной и вполне автономной структуры, что вполне допустимо, можно определенным образом сформулировать и целевую функцию его деятельности, реализуемую посредством определенных психических проявлений.
Если признать свойство живых организмов стремиться сохранить тем или иным способом собственную жизнь непосредственно или путем воспроизведения себе подобного организма как неотторжимое, то это свойство предстает как простейшая, первичная, основная целевая функция деятельности разума - выживание как таковое. Такая функция разума (его целевая функция) предстает как фундаментальное свойство живых организмов. Отсюда следует, что отражение внешнего и внутреннего через ощущения свойственно любым живым организмам. Это является следствием наличия и действия универсального принципа обеспечения выживания живых организмов.
Поскольку отражения внешнего и внутреннего у человека обнаруживаются через то, что и названо психическими проявлениями, следовательно, уже из этой посылки вытекает, что психические проявления свойственны всему живому миру Земли. Это, в свою очередь, позволяет предположить, что эти психические проявления живых организмов в своей основе должны быть если не одинаковы, то, по крайней мере, подчиняться одним и тем же законам.
Данное положение следует из того, что поскольку живые организмы потому и называются живыми, что стремятся выжить, им, независимо от уровня развития, присуще свойство адаптации, приспособления к непрерывно изменяющимся условиям жизни.
Механизм адаптации может быть работоспособен лишь тогда, когда этим организмам будут свойственны особые отражения, называемые психическими.
Таким образом, мы обнаруживаем, что психический мир имеется на всех уровнях живых организмов, т.е. от простейших одноклеточных до человека, включая всех насекомых, растения и остальных животных. Следовательно, разум присущ всем организмам Земли.
Необходимо сделать определенные пояснения, поскольку принятые здесь определения разума резко и принципиально противоречат исторически принятым определениям разума и рассудка. По мнению философов (и психологов), “рассудок обеспечивает успешную адаптацию индивида к привычным познавательным ситуациям, в особенности при решении утилитарных задач. Ограниченность рассудка заключается в его негибкости и категоричности, в его неспособности выйти за пределы анализируемого содержания...
Разум дает знания более глубокого и обобщенного характера. Схватывая единство противоположностей, он позволяет постичь различные стороны объекта в их несходстве, взаимопереходах и сущностных характеристиках. Разум обладает способностью анализировать и обобщать как данные чувственного опыта, так и собственные формы, наличные мысли и, преодолевая их односторонность, вырабатывать отображающие диалектику объективного мира понятия” (“Краткий психологический словарь”, М., ИПЛ, 1985 г., стр. 298).
Если бы мы не знали, что речь здесь ведется о человеке, то тогда, согласитесь, было бы вообще непонятно, о чем вообще идет речь. Здесь исчезает связь с каким-либо живым организмом. Особенность живого мира Земли состоит как раз в том, что первичная и в чем-то главнейшая задача этого мира состоит в обеспечении собственного выживания. Если это не принять, то связь человека с остальным живым миром исчезнет. Это и является главным и определяющим. В статье словаря принцип обеспечения выживания вообще не анализируется. Поэтому и не может быть принята формулировка, процитированная выше.
В чем еще может заключаться целевая функция деятельности разума, поскольку выживание - первейшая, но, явно, неполная характеристика деятельности разума?
Второй, более сложной целевой функцией деятельности разума следует назвать функцию сохранения.
То, что это более сложная функция следует из того, что для выживания возможно использование наиболее простых реакций живых организмов, связанных с регулированием основных функций организма. Для сохранения требуется совершенно иной набор психических проявлений. Так механизм полового размножения как раз и реализует помимо функции выживания и целевую функцию сохранения, например, вида.
Однако этим дело не ограничивается.
Разуму может быть свойственна и еще одна целевая функция, связанная с совершенствованием самого разума. Эта целевая функция появляется на более высоком уровне организации живых организмов.
Таким образом, мы сформулировали филогенетически предопределенную целевую функцию разума, заключающуюся в выживании, сохранении и совершенствовании (развитии) через конкретный организм самого разума.
Данная работа строится на важном положении, принимаемом как аксиома. Сущность этого положения основана на постулате непрерывности всех процессов, происходящих в земных условиях, и заключается в одинаковости основных, фундаментальных принципов организации разума для всех, без исключения представителей живого мира.
Полагая одинаковость по целевым функциям в своей основе разума любого уровня живого мира, мы обязаны дать определение термина “жизнь” для условий, например, Земли. Поэтому введем такое аксиоматическое основание психологии, как науки, - понимание термина “жизнь”.
Современный взгляд на общее устройство Вселенной говорит о взаимосвязи глобальных космических процессов с жизнью какого-либо индивида. Следовательно, достаточно сложно сказать о чем-либо однозначно - к живому или к неживому миру относится этот объект (субъект).
“По мнению Макса Борна, лауреата Нобелевской премии по физике (1954 г.) речь идет о примитивных точках зрения. “То, что нам кажется мертвым, - говорит он, - мертвым как камень, на самом деле находится в вечном движении. Мы просто привыкли судить по внешнему виду, по ложным впечатлениям, передаваемым нашими органами чувств. Нам следует выучиться описывать предметы новыми, лучшими способами” (Ж. Годфруа “Что такое психология”, пер с фран., М., “Мир”, т. 1, стр. 206).
А вот мнение Пьера Тейяра де Шардена.
“После всего, что было сказано о силах зарождения молодой Земли, может показаться - и это можно было бы заметить по поводу названия данной главы (“Появление жизни”. О.Ю.), - что в природе нет рубежа, отмечающего начало жизни. Минеральный мир и одушевленный мир - два антагонистических создания, если их рассматривать грубо, в их крайних формах, применяя обычный масштаб наших человеческих организмов. Но они предстают как единая, постепенно расплывающаяся масса, если мы заставим себя или путем пространственного анализа, или (что сводится к тому же) путем отодвижения времени применить масштаб микроскопического и еще ниже бесконечно малого.
Не стираются ли на этих глубинах все различия? На уровне одноклеточных существ, как нам давно уже известно, нет более четкой грани между животными и растениями. И все больше и больше исчезает определенный барьер... между “живой” протоплазмой и “мертвыми” белками на уровне очень крупных молекулярных соединений. Эти неклассифицированные вещества еще называют мертвыми...
Но не согласились ли мы, что они были бы непостижимы, если бы уже не обладали совсем внутри какой-то рудиментарной психикой? В определенном смысле, стало быть, это верно. Установить абсолютный ноль во времени для жизни или какой-либо другой данной в опыте реальности в отличие от того, что мы полагали раньше, теперь не представляется возможным” (Пьер Тейяр де Шарден “Феномен человека”, М., Главная редакция изданий для зарубежных стран издательства “Наука”, 1987 г., стр. 71).
Это очень интересное и принципиально важное высказывание, затрагивающее широкий круг проблем философского характера. Дело в том, что используемый в данной работе виталистский философский подход вынуждает совершенно иначе взглянуть на существо жизни, на определение ее основ. Кроме того, виталистский философский подход к пониманию информационных процессов в мире, нас окружающем, вынуждает признать и то, что естествознание не может дать точное определение понятию “жизнь”.
В веществах, которые мы привычно считаем неживой материей (например, в природных кристаллах аметиста, алмаза и т.п.), обнаруживаются, например, ясновидящими процессы, характерные только для живых организмов (по общепринятой классификации). В данном случае речь идет о наличии у этих природных образований информационных потоков (вихрей), которые могут быть образованы лишь биологическими торсионными полями, т.е. речь идет о полях, формируемых только живыми (в традиционном смысле) объектами. О таких полях и их природе достаточно подробно говорится в работе “Атом и вещество”. Сейчас я хочу подтвердить мысль, что реально очень сложно отграничить живое от неживого. Поэтому я просто обязан осторожно говорить о содержании понятия “жизнь”.
Чтобы была понятна необходимость введения вполне определенного ограничения вида “живой мир Земли”, рассмотрим такую форму жизни, о существовании которой мы не только не задумываемся, но и разум наш, по-видимому, не в состоянии это воспринять с достаточной мерой полноты. Однако изложение данной концепции и определенное обоснование ее потребуется нам в дальнейшем, например, при изложении модели души и при понимании человеческого социума.
В последние годы широко распространились идеи о свойствах физического вакуума. Более того, по мере расширения аудитории, все больше стало укрепляться убеждение о возможности полного изучения свойств физического вакуума, а также об относительной простоте его “эксплуатации”.
Главные философские выводы из накопленной суммы знаний (представлений) о физическом вакууме заключаются в следующем. Во-первых, к данной структуре неприменимо такое понятие, как пространство, но в вакууме содержится огромная, практически неисчерпаемая энергия. Во-вторых, стало общепризнанным: вакуум – не просто некоторая физическая структура, но и смыслосодержащее образование, т.е. в физическом вакууме содержится некоторая информация о том, что было, что есть и что будет.
Принципиальное отсутствие какой-либо протяженности физического вакуума означает, что эта структура (для нас) одновременно невообразимо велика и, одновременно, невообразимо мала. В том и другом случае его можно уподобить некоторой точке, относительно которой мы одновременно находимся и вне этой точки и внутри. Если мы приступим к исследованию этой “точки”, нас будет поджидать неудача при любом варианте исследования - как бесконечно большой величины или как столь же бесконечно малой. Это должно быть для нас предупреждением - невозможно постичь даже малую толику из того, что представляет собой физический вакуум. Никакие уравнения не в состоянии описать всю совокупную информацию, т.е. смыслосодержание физического вакуума. Это все достаточно подробно рассмотрено в книге “Триединство Природы”.
Между тем, суть содержащейся в физическом вакууме информации можно определить так: сама информация является тем, что удерживает в вакууме в некотором связанном состоянии содержащуюся там энергию. По этой причине физическое исследование вакуума будет приводить к разрушению какого-либо количества информации, и, соответственно, к неуправляемому высвобождению неопределенного количества энергии.
Противоречивость сложившейся концепции о свойствах физического вакуума отчетливо проявляется, когда исследователи связывают свойства этой структуры со свойствами особых электромагнитных колебаний – с так называемыми торсионными полями. Непонимание свойств физического вакуума, его функциональной связи с этими полями порождает такое же непонимание свойств торсионных полей. Именно вследствие этого появилась концепция о существовании двух уровней физического вакуума: низший уровень – “абсолютное ничто” и собственно вакуум, как более “шероховатая” структура. Как представляют себе некоторые физики-теоретики, именно эти две структуры вакуума объединяются торсионными полями, обозначенными как “первичные торсионные поля”.
В итоге получается замкнутый круг парадоксов, разорвать который никогда не удастся, если не изменить точку зрения на суть физического вакуума. Смысл необходимого изменения состоит в том, что физический вакуум существует лишь в единственном числе, а торсионные поля, порождаемые и поглощаемые им – информационные поля, способные в большей или меньшей степени связывать определенные количества энергии, существуют уже вне структуры физического вакуума.
Такое понимание физического вакуума и торсионных полей позволяет понять, что сам вакуум не “слепая и глухая бесконечность”, а живая сущность, находящаяся с нами и с физическим миром в непрерывном взаимодействии через информационные, т.е. торсионные поля. В этом случае информационный обмен физического вакуума с нашим миром можно уподобить обмену веществ, характерному для земных организмов.
Естественно, любое вмешательство в интимную жизнь физического вакуума будет решительно пресекаться со стороны вакуума. Именно это и следует учитывать при организации каких-либо его исследований. Более того, никакое исследование физического вакуума не может быть проведено, если сам физический вакуум не пожелает этого. И как бы ни выглядело сказанное фантастикой, но это именно так.
Таким образом, рядом с нами, можно сказать, что и внутри каждого из нас, внутри каждого предмета непрерывно протекает совершенно иная жизнь, ничуть не похожая на нашу. Но именно жизнь физического вакуума полностью определяет не только жизнь любого организма, но и существование любого предмета или субъекта (объекта) Вселенной. И если пойти до конца, то это и есть Бог, или Всевышний, реально существующий, реально действующий, реально живущий. По христианскому определению физический вакуум в точности соответствует семантике Бога Святого Духа.
Для сравнения и/или сопоставления приведу высказанные Чаттерджи мысли о разумности Первопричины (т.е. Бога).
“Мы утверждаем, что Первопричина – разумна, опираясь на показания Тех, Которые не предполагают, а знают. И законы логики за нас; мы знаем эту силу только в себе, и если она в нас, почему бы она не могла бы быть неразумной вне нас? Но если Первопричина – разумна, что же такое все те движения, которые она порождает, если не выражения Ее желаний, Ее мыслей, Ее идей? Вот почему я выразился, что вселенная есть не что иное, как Божественное Мышление. Это даст нам ключ ко всей эволюции. С этой точки зрения мы можем рассматривать весь всемирный процесс как психологическое развитие, разумное и сознательное, в котором Бог производит все, оставаясь неизменным” (Браман Чаттерджи, “Сокровенная религиозная философия Индии”, лекции, читанные в Брюсселе в 1898 г., перевод с фран., Калуга, Типография Губернской земской Управы, 1905 г., получено в рукописи через Internet, взят с JAPANSerwer HYPERLINK "http://www.japanserwer.ay.ru" www.japanserwer.ay.ru).
На данном этапе достаточно ограничиться указанием, что существуют два различных вида торсионных полей, представляющих собой вихревые образования электромагнитных колебаний в особой структурной реализации: физические и биологические торсионные поля. Суть всех этих образований заключается в том, что они по своей природе – информационные образования.
Это означает, что, если торсионные поля формируют окружающий нас мир, то, следовательно, Вселенная (со всем ее содержимым) – продукт организованной особым образом информации. Говоря “организованной”, я, естественно, понимаю следующее.
Все, что может быть организовано, организуется лишь при внешнем воздействии. Именно поэтому и физический вакуум, как смыслосодержащая структура, находится вне Вселенной, одновременно пронизывая ее. Именно поэтому в физическом вакууме нет пространства и нет времени – в нем все слито в единое целое.
Физические торсионные поля, о которых упоминалось выше, “организуют” существование элементарных частиц (электронов, протонов, нейтронов), концентрирующих в фиксированном пространстве на определенное время некоторые сгустки энергии (плазмы). Из этих частиц образуются атомы, молекулы, кристаллы и проч. Эти виды торсионных полей характеризуются тем, что информация, сконцентрированная каким-либо образом в них, удерживает в определенном пространстве некоторое количество энергии (в виде плазмы), которая при том или ином разрушении торсионных полей высвобождается и преобразуется в тепло (сухое трение, горение) или в свободную плазму.
Другой вид торсионных полей, названный здесь биологическими торсионными полями, в отличие от указанных выше, не “связывает” непосредственно энергию плазмы. Но при взаимодействии с первичными и вторичными торсионными полями, а также с физическим вакуумом этот вид торсионных полей может приводить к разнообразным энергетическим эффектам. Особенностью биологических торсионных полей является то, что они могут существовать вне какого-либо объекта (субъекта), но живой субъект не в состоянии существовать без этого вида торсионных полей.
Физические торсионные поля могут быть сотворены только физическим вакуумом (его информационными структурами). Биологические торсионные поля самовоспроизводились всегда при особых условиях существования – при взаимодействии с такими структурами, которые мы привычно называем живыми. Это их принципиальное свойство, существенно отличающее их от физических торсионных полей, не способных к самозарождению или автотрансформации.
У биологических торсионных полей, связанных с конкретным организмом, имеется в этом случае также свойство самостоятельно изменять формы и структуры физических торсионных полей, что делает их вообще уникальным образованием. Указанное свойство приводит к проявлению таких свойств, как телепортация веществ, синтез веществ из физического вакуума. Причем эти свойства не являются чем-то уникальным, редко наблюдаемым. Просто ранее ученые не представляли, что такое вообще может происходить в окружающей нас природе постоянно, изо дня в день. Поэтому в подобных случаях ученые-естественники всегда пытались дать какое-нибудь приемлемое естественное объяснение. Однако самым естественным, если так можно выразиться, было бы принятие условия существования души, реализованной на основе биологических торсионных полей, которая и оживляет материальную основу.
Если мы принимаем такую точку зрения, то тогда мы обязаны определить круг распространения психологической науки как науки о поведении всего живого мира. Иначе говоря, мы можем (и должны) говорить в этом случае об общности (но, отнюдь, не одинаковости) поведенческих реакций очерченного круга субъектов.
Живой мир, анализируемый в данной работе и характерный для земных условий, может быть определен как мир, существующий за счет наличия обмена веществ. Он стремится сохранить свое состояние, реагируя определенным образом на изменения внешней среды и своего внутреннего состояния за счет предпринимаемых определенных усилий на основе конкретных, например психических поведенческих реакций.
Внимательный читатель сразу отметит, что в “закамуфлированном” виде в определение живого мира вошло понятие “разум”. Это сделано сознательно, поскольку только наличие какого-то (пусть примитивного) разума на каждом уровне филогенетической лестницы живого мира является основой вероятностной оценки состояния индивидом состояния окружающей среды или своего собственного для заблаговременной выработки шагов на сохранение жизни.
Наличие разума даже на самом низшем уровне организации жизни следует именно из необходимости предвидения своего состояния каждым организмом в ближайшем будущем, отстоящем на несколько секунд или микросекунд вперед. Это предвидение необходимо принципиально и имеет цель - принятие необходимых (с позиции индивида) мер для выживания в сложившейся ситуации, т.е. для соответствующей прогностической адаптации к изменившимся условиям.
Итак, самое главное действие (результат действия) разума заключается в анализе ситуации (внешней и внутренней по отношению к субъекту) и прогнозирование будущего состояния, в том числе и от усилий, которые планируется предпринять организмом для не ухудшения его состояния. Это обнаруживает способность и стремление разума к самостоятельному существованию при реализации своих психических усилий через физические усилия конкретного организма.
Следовательно, разум первичен по отношению к материи живого мира. Вместе с тем, с этой позиции, он одинаков в основе для всех форм живого мира, или его первичные, главные функции в принципе одинаковы для всех представителей живого мира.
Поэтому разум - это способность отражения внутреннего и внешнего по отношению к конкретному индивиду для предвидения его состояний в ближайшем будущем с целью выработки мер по сохранению живого состояния индивида, а также для предвидения результатов этих усилий. Психические проявления живых организмов, наблюдаемые в жизни или в эксперименте - это внешнее проявление деятельности разума.
Отсюда следует, что определить основания разума для этих условий достаточно как способность прогнозировать состояние внешнего и внутреннего по отношению к данному индивиду в конкретных обстоятельствах, а также как способность предвидеть результаты усилий индивида, которые будут предприняты для сохранения или улучшения его состояния. Этим самым реализуется успешное решение проблемы выживания.
Возможно, что кого-то покоробит такое “упрощенное” понимание разума. Но ведь здесь говорится только о необходимой функции - организации выживания живого мира. При своем развитии, например, в филогенезе разум приобретает, безусловно, новые, более широкие функции, в том числе и функцию саморазвития, что уже можно наблюдать и для условий Земли, где на уровне человека разум имеет не только более широкие функции, но и приобретает, в некотором смысле, особую самоценность. Необходимость изначального введения конкретного понятия “основания разума” обуславливается рядом причин.
Во-первых, если мы не предположим наличие разума у первичной яйцеклетки и сперматозоида человека, то нам будет невозможно каким-либо способом обосновать момент зарождения разума человека вообще. Следовательно, разум должен наличествовать сразу при оплодотворении яйцеклетки или в момент до свершения этого факта – у яйцеклетки и у сперматозоида (что вернее).
Например, врачи, выполняя операцию аборта, неоднократно отмечали состояние плода, которое следует описать как состояние панического ужаса. Следовательно, плод в одно- трехмесячном возрасте от зачатия уже в состоянии оценить окружающую обстановку и попытаться защитить себя или как-то уклониться от гибели. Этот пример, на мой взгляд, достаточно убедительно доказывает, что разум (в интерпретации, принятой в данной работе) присутствует уже на самом начальном этапе развития организма.
Во-вторых, “отдавая” разум только человеку, нам невозможно обосновать его зарождение при продвижении к человеку по ступеням эволюционного развития: природа не имеет разрывов в первой производной любой функции.
В-третьих, понимая наличие разума у всего живого мира, можно обсуждать пути и механизмы его развития. В противном случае мы неизбежно заходим в гносеологический тупик.
В-четвертых, нельзя возложить функцию носителя разума на молекулу ДНК, так как в принципиальном отношении это ничего не меняет по сравнению с клеточной формой носителя разума (клетка как автономный, разумный организм).
С другой стороны, ДНК является “хранилищем” отнюдь не разума и не программы развития разума, а всего лишь - программы развития организма, т.е. является носителем чисто пассивной функции, хотя роль ДНК в передаче некоторых механизмов развития разума на информационном уровне несомненна.
В-пятых, закладывая такое разграничение функций живой клетки и молекулы ДНК, мы можем обсуждать как механизмы развития “содержания” живого мира, так и механизмы развития “содержания” разума, их взаимосвязь и их взаимозависимость.
Наконец, приведу еще один аргумент в пользу того, что разум наличествует с самых низших форм живых организмов. Этот аргумент представлю в форме высказывания П. де Шардена.
“Обычно психическую жизнь в мире “ведут” с первых форм организованной жизни, то есть с появления клетки. Стало быть, я присоединяюсь к общей точке зрения и обычному способу выражения, когда решающий шаг в прогрессе сознания на Земле отношу к этой конкретной стадии эволюции” (Пьер Тейяр де Шарден “Феномен человека”, Главная редакция изданий для зарубежных стран издательства “Наука”, 1987 г., стр. 79).
Из приведенного определения разума следует, что разум не обязательно должен принадлежать только живому миру Земли и не только земному. Функция выживания (тем более сохранения и совершенствования) является универсальной и всеобщей, а формы жизни, наверное, столь же многообразны, как и все прочее. Об этом, в частности, говорилось при обсуждении свойств физического вакуума.
Следовательно, разум в данном понимании - общекосмическая функция и может существовать самостоятельно и его главная, можно сказать, первичная цель единственна - сохранение и выживание, т.е. уже нет никакой связи с организацией биологического обмена веществ. Об этом, в частности, было сказано в цикле статей “Биологическая Вселенная”.
Совершенно ясно, что у живых существ с самого начала их возникновения, т.е. с нижних ступеней эволюции, должны были иметься средства контроля состояния собственного организма и за состоянием окружающей среды (средства отражения). Под данными свойствами понимается способность живых организмов воспринимать состояние собственного организма и внешней среды для своевременной выработки необходимых мер собственной безопасности. Средства отражения внешнего (очевидно, и внутреннего) в процессе филогенеза должны непременно усложняться, поскольку вместе с расширением функциональных возможностей живых организмов разнообразнее становились взаимодействия с внешней средой и разнообразнее становились внутренние состояния и процессы.
Однако, как внутреннее, так и внешнее непрерывно изменяются. Простого отражения ситуации совершенно недостаточно, поскольку ситуация никогда не может повториться в точности. Отсюда, как следствие, вытекает функциональная необходимость в способности постоянно обучаться, чтобы постоянно “узнавать” как внешнее, так и свое внутреннее. Это возможно, если живой организм способен каким-либо образом накапливать знания о себе и о своем окружении, т.е. если организм обладает памятью.
Для “узнавания” ситуации достаточно общей оценки, а для накопления знаний необходимо иметь способность выделять отличия “сиюминутного” от “прошлого”, уже усвоенного, “запомненного”.
Следовательно, живому организму жизненно необходимы способы двоякого отражения своего состояния: качественное, или обобщенное - интегральное и детализированное - дифференциальное.
Причем интегральная оценка должна формироваться организмом при “узнавании” ситуации и должна основываться на предшествующем опыте или на информации, переданной генетически, а дифференциальная - как разность между реальной картиной и сформированным интегральным отражением - как необходимое уточнение применительно к конкретной ситуации, что должно помогать в “узнавании” всего нового.
Последнее следует уточнить. Для живого организма абсолютно все в каждый момент времени является в определенной степени новым, так как жизненная ситуация никогда не может повториться в точности. Поэтому и должен был филогенетически возникнуть механизм узнавания нового через старое. Это говорит о необходимости постоянного обучения, с одной стороны, любого организма. С другой стороны, в памяти каждого конкретного организма все должно сохраняться “из жизни этого организма”, что совершенно необходимо для реализации механизма обучения.
Таким образом, психикой организма формируется то, что и следует назвать функцией отражения. Функция отражения является результатом психического процесса узнавания ситуации, оценки имеющихся ресурсов, варианта реагирования на сложившуюся ситуацию (продукт мыслительного процесса), а также прогностической оценки исхода от предпринимаемых действий. По итогам психического отражения – формирования функции отражения - формируются физиологические реакции, связанные с предпринимаемыми действиями.
Понятно, что введение интегральной и дифференциальной составляющих отражения сделано чисто логически, в силу необходимости организации целостного поведения на основе обязательного и постоянного “узнавания”. Однако этому есть и вполне конкретное, так сказать - инструментальное подтверждение.
Несмотря на то, что в самом начале я совершенно не буду обращаться к проблеме мозга, так как на данном этапе нам совершенно безразлично само наличие или отсутствие мозга у живого организма любой сложности, считаю вполне допустимым здесь привести мнение относительно определенных функций мозга. Для организмов, у которых мозг имеется, выявлена специфическая работа каждой из двух половин мозга, устроенных, вроде бы, идентично (или, во всяком случае - похоже).
“Здесь следует указать на то, что анатомическая схожесть двух полушарий не означает функциональную их тождественность. Последние исследования свидетельствуют о том, что корковые поля правого и левого полушарий хотя и обслуживают единую психическую деятельность и обеспечивают отображение одной и той же окружающей среды, но делают это каждое по-своему. Так, в настоящее время признано, что левое полушарие у правшей, будучи доминантным полушарием, связано с отображением отдельных, отчлененных друг от друга дискретных объектов. Что же касается полушария правого, то оно определяет создание некоторой целостной картины окружающей среды” (А. П. Дубров, В. Н. Пушкин “Парапсихология и современное естествознание”, М. Совместное советско-американское предприятие “Соваминко”, 1990 г., стр. 24).
Недостаточно четко, но, тем не менее, высказана мысль именно о том, что при условии наличия мозга, живой организм имеет свойство и, одновременно, способность именно интегральным (обобщенным) и дифференциальным (частным, деталировочным) образом отражать свое внешнее. Я же считаю, что такое отражение присуще абсолютно любым живым организмам, независимо от их анатомии.
Действительно, живой организм, как система автоматического регулирования собственного состояния, может функционировать только при наличии совершенно определенной обратной связи. Эта обратная связь, тем не менее, не может осуществляться в полной мере, т.е. абсолютно точно, вследствие непрерывного изменения внешнего и внутреннего.
Поэтому и должен был возникнуть и возник в свое время у живого организма в необходимой и достаточной мере механизм непрерывного обучения, накопления опыта, знаний. Обучение может быть реализовано только при наличии указанного механизма отражения. Все это и является результатом действия разума, который, следовательно, постоянно, хоть понемногу, развивается у каждого из живых организмов независимо от положения на ступенях эволюционного развития.
Под интегральной отражательной способностью понимается необходимость формировать оценку внутреннего или внешнего в целом, обобщенно, на качественном уровне. Благодаря такой способности живой организм “узнает” ситуацию и может принимать решения практически мгновенно.
Под дифференциальной отражательной способностью понимается способность оценивать фрагменты, или новые детали складывающейся ситуации. Благодаря такой способности живой организм способен накапливать и усваивать новый опыт, т.е. в некотором смысле выполняется функция выделения информации для памяти, информация из которой после ее усвоения может и должна переноситься в интегральную составляющую отражательной способности. Иначе говоря, интегральная составляющая отражения имеет функцию выходной информации из памяти организма, или то, что хранится в памяти.
Функция отражения живого организма по конкретному внешнему или внутреннему параметру (Fотрi) представляет собой сумму интегральной (Fиi) и дифференциальной составляющих (Fдi), т.е.
Fотрi = Fиi + Fдi.
Соответственно, полная функция отражения живого организма, т.е. по всем внешним и внутренним параметрам воздействия (стимулам) будет представлять собой сумму частных функций отражения:
Fотр полн = ?Fотрi
Чтобы в последующем процесс “узнавания” ситуации осуществлялся всякий раз, организму, независимо от уровня его сложности, или уровня его организации, необходимо запоминать в полном объеме полную функцию отражения, т.е. необходимо запоминать функцию Fотр полн.
Следовательно, дифференциальная отражательная способность сопровождается процессом ассимиляции, усвоения, а интегральная отражательная способность осуществляется на фоне процесса аккомодации, приспособления. Как видно, использование терминов “ассимиляция” и “аккомодация” в данной работе имеет иной смысл, чем тот, который в него вкладывал Ж. Пиаже.
В нашем случае - это универсальные функции разума живых организмов, наличие которых обеспечивает реализацию, по меньшей мере, первичной целевой функции разума (выживания) за счет постоянного “узнавания” внешнего и внутреннего, обеспечиваемого полным запоминанием всей текущей информации, что и обеспечивает постоянное развитие (в некотором смысле - совершенствование) разума.
Необходимость наличия ассимиляции и аккомодации является основой выживания живого организма и вида, так как выживание возможно при условии накопления опыта. Следовательно, интегральная отражательная функция обнаруживает собой основание разума. Дифференциальная отражательная функция обеспечивает реализацию функции развития разума.
Рассмотрев функции отражения, мы ни разу не затронули вопрос о наличии или отсутствии мозга у какого-либо живого организма. Это принципиально важно. Действительно, необходимость и достаточность мозга (в человеческом понимании) для осуществления разумной поведенческой функции вовсе не очевидна, поскольку имеются другие механизмы и ресурсы для обеспечения организации выживания живого организма (с учетом необходимости запоминания всего сущего).
Мы проанализировали возможные механизмы отражения (интегральный и дифференциальный), являющихся необходимыми и достаточными для организации выживания конкретного представителя живого мира, т.е. для реализации первичной целевой функции разума.
ГЛАВА 5. УЗЕЛ УПРАВЛЕНИЯ ПСИХИКОЙ
Теперь следует перейти к синтезу некоторых функциональных структур, объясняющих деятельность разума, которые получены на основе информационно-отражательной модели. Исходной посылкой для синтеза таких структур будет условие необходимости формирования функции отражения в каждый текущий момент времени. Это следует из того, что живой организм непременно должен постоянно контролировать ситуацию в максимально полном объеме, т.е. контролировать внешнее и внутреннее. Правда, сама функция отражения не может и не остается все время постоянной, так как меняется все - внутреннее и внешнее (в лучшую и в худшую сторону), что и соответствует естественному (обычному) течению жизни индивида.
Из этого следует, что проводимые разумом индивида оценки внешнего и внутреннего все время как-то меняются: то, что только что было важным, становится второстепенным или вообще несущественным. Поэтому для организации оптимального выживания необходим постоянный, в определенном смысле взвешенный контроль (переоценка) своего состояния, который, как было принято, проводится на основе вероятностных оценок.
Субъект, реагируя на внешние раздражители, обязан условно делить их на сигналы, идущие от объектов, вероятность воздействия которых на субъект малая, или эти объекты не соответствуют имеющимся потребностям организма (на второстепенные объекты) и на сигналы от объектов, вероятность воздействия которых, напротив, высокая, или эти объекты прямо согласуются с потребностями организма (важные для субъекта).
Должна происходить, следовательно, определенная, а именно вероятностная сортировка поступающей внешней входной информации. Итоги такой сортировки не обязательно будут соответствовать реальной вероятности грядущего контакта субъекта с объектом или наличным потребностям. Это может происходить и происходит вследствие того, что на оценку вероятности внешних контактов накладывается вероятностная оценка существующих потребностей живого организма, проводимая и также сортируемая на главные и второстепенные и также с определенной мерой ошибки. Следовательно, отражение внутреннего будет определенным образом влиять на отражение внешнего и наоборот. Иначе говоря, в информационной паре психических функций отражения чрезвычайно сложно отделить чисто внешнее отражение от внутреннего и наоборот.
Кроме того, указанное влияние отражений друг на друга проявляется в том, что отражение внешнего может восприниматься субъектом как внутреннее и наоборот: отражение внутреннего как внешнее. Это может происходить как раз в силу того, что окружающий конкретный организм реальный мир дан ему через его внутренние ощущения. В этом проявляется то, что К. Юнг назвал экстраверсией (отождествление субъекта с объектом) и интроверсией (отождествление объекта с субъектом). Это второй принципиальный вывод, который мы можем сделать.
Для реализации описанной информационно-отражательной деятельности разума в нем (как в некоторой самостоятельной структуре) непременно должны присутствовать, по крайней мере, четыре аналитические структуры, которые, будучи достаточно жестко взаимосвязаны, например нервной системой (нейронами), должны давать оценку одновременно внешнего и внутреннего на основе вероятности (рисунок 1). Одна из этих структур выявляет важные объекты (ВаО). Вторая - второстепенные объекты (ВтО). На входы этих структур поступает информация, соответствующая сигналам сенсоров внешнего.
Третья структура предназначается для выявления важнейших (доминантных) потребностей (ДП), а четвертая - для выявления второстепенных (субдоминантных) потребностей (СП). На входы этих структур поступает информация о внутреннем в форме потребностей, степень актуализации которых будет различна. Обязательность наличия одновременно именно таких структур обуславливается жизненной необходимостью держать под контролем разума всю обстановку. Это третий принципиальный вывод.
Не мной первым высказывается подобная мысль. Это сравнительно уже давно показал П. В. Симонов на основе анализа биологических основ психофизиологии (см., например, “Физиология поведения: нейробиологические закономерности”, Ленинград, “Наука”, 1987 г., стр. 486 - 523, или другие, более ранние работы этого же автора). В частности, П. В. Симонов показал, что такие структуры мозга, как гиппокамп, гипоталамус, миндалевидные образования и неокортекс (лобные доли мозга), жестко связанные между собой нейронной сетью, выполняют описанные функции сортировки событий и потребностей с определенной мерой ошибки.
ВаО
ДП
ВтО
СП
от сенс. внешн.
от сенс. внутренн.
Рисунок 1. Узел управления психикой
(анализ сигналов внутреннего и внешнего)
Согласно модели П. В. Симонова, гиппокамп осуществляет выделение психических проявлений на маловероятные события, гипоталамус - выделяет доминантные потребности, миндалевидные образования - субдоминантные потребности, а неокортекс (лобные доли) обеспечивает реагирование на высоковероятные события (П. В. Симонов, П. М. Ершов “Темперамент, характер, личность”, М., “Наука”, 1984 г., стр. 56-62).
Я не буду столь однозначно говорить, что у человека именно указанные структуры мозга и именно так осуществляют первичную обработку информации. Возможно, что такого рода “инструменты” предварительного анализа информации имеют не столь “концентрированное” исполнение, а имеют более широкое представительство, т.е. такого рода анализ ведется с участием и других структур мозга. Может также оказаться (в случае именно такого представительства указанных функций), что выделенные четыре структуры мозга выполняют и иные функции, функционально обусловленные обозначенным функциональным назначением. Это не является главным.
Гораздо важнее то, что П. В. Симонов совершенно правильно обозначил принципиальную необходимость именно указанной предварительной оценки входной информации.
На основании всего сказанного здесь такого рода структуры и обозначены как ВаО, ВтО, ДП, СП. Принципиально важным является то, что эти или подобные механизмы выработки поведенческих реакций являются всеобщими на всех уровнях живого мира, хотя далеко не всегда исследователь способен заметить такое проявление психики организмов или выявить такие структуры (например, мозг) особенно у организмов низших уровней.
Дело в том, что к рассудочной деятельности организма эти функции не имеют никакого отношения и отражают только ту функцию разума, которая связана непосредственно с организацией выживания организма, а не с самим выживанием, т.е. они становятся очевидны главным образом при патологии (обратимой или необратимой) поведенческих функций.
Рассмотрим, что возникает при управлении психикой, когда некоторые из указанных структур имеют более сильное влияние, чем другие.
Поскольку каждая из указанных структур связана, как было сказано выше, с остальными, например, нейронной сетью, далее мы будем рассматривать совместное влияние данных структур, предполагая, что в определенных условиях некоторые из них могут доминировать над остальными.
Нетрудно увидеть: преобладание одной из структур над остальными или, напротив, ослабление влияния одной из структур создает некоторые особенности поведения. В этих случаях усиливается или ослабляется реакция организма на складывающиеся обстоятельства адекватным или неадекватным образом. Действительно, если усиливается, например, влияние структур ВтО или СП, реакция организма становится совершенно неадекватной складывающейся ситуации и непонятной для стороннего наблюдателя, каковым может выступать, например, исследователь поведения изучаемого организма, так как без видимых причин усилится реагирование на второстепенные объекты или субдоминантные потребности, что приведет к конкурированию психических проявлений.
Именно такая конкуренция психических проявлений и выступит как неадекватность психических реакций для наблюдателя. Аналогично этому ослабление влияния одной из структур ВаО или ДП также приводит к неадекватным поведенческим реакциям, труднообъяснимым для наблюдателя. Поэтому ослабление или усиление влияния только одной из аналитических структур является, скорее всего, патологией.
Совершенно иначе - интересно и, главное, объяснимо – меняется поведение живого организма, если произойдет относительное усиление (доминирование) одновременно двух из указанных структур. При этом ни здесь, ни далее не предполагается такое изменение каким-нибудь патологическим, с остаточным эффектом. Более интересно и более жизненно временное доминирование двух структур над остальными, возникающее вследствие складывающейся жизненной ситуации.
Естественно потому восстановление равновесия при изменении ситуации или передача доминантного управления другой паре структур. Поэтому (в отличие или, даже, вопреки точке зрения П. В. Симонова) будем рассматривать поочередное доминирование следующих пар структур, предназначенных для управления психикой:
- пара ВаО-ДП;
- пара ВтО-СП;
- пара ВтО-ДП;
- пара ВаО-СП;
- пара ВаО-ВтО;
- пара СП-ДП.
Предполагая доминирование одной из указанных пар аналитических структур, тем не менее, здесь и всегда не исключается наличие деятельности остающихся пар, также создающих свое управляющее воздействие. Данное условие предполагает необходимость учета воздействия и недоминантной пары. Теперь можно перейти к анализу влияния доминирующих аналитических пар (структур управления психикой).
Преобладание пары ВаО-ДП (пары “фронтальный неокортекс-гипталамус”, по П. В. Симонову) приводит к четкому выделению потребности, ориентированной на те важные объекты, которые способны ее удовлетворить. Поведение организма в этом случае можно назвать детерминированным, при котором игнорируются конкурирующие потребности, отвлекающие от достижения намеченной цели. Эмоции в данном случае минимальны, поведение стабильное, поскольку функция отражения формируется вполне адекватно и дифференциальная составляющая мала.
Следовательно, такой субъект будет устойчив при столкновении с трудностями, упорен в их преодолении. Если воспользоваться терминологией Гиппократа, такое поведение в этом случае следует назвать холерическим.
Усиление влияния пары ВтО-СП (пары “гиппокамп-миндалевидный комплекс”, по П. В. Симонову) порождает ослабление возможности выделить главную потребность, а внешние объекты становятся в некотором смысле равнозначными. Отсюда следует появление нерешительности, переоценка внешних событий, проявление неоправданно большого внимания мелочам, потеря уверенности в себе. Эмоции минимальны, но по другой причине: резко сужен круг интересов, диапазон функции отражения существенно сужен. Двигательная активность тоже минимальна.
Подобное поведение по той же классификации Гиппократа называется меланхолическим.
В случае возрастания влияния пары ВтО-ДП (пары “гиппокамп-гипоталамус”, по П. В. Симонову) достаточно четкое выделение ведущей потребности, но реакция осуществляется на маловероятные события, т.е. выделяются для реагирования отнюдь не самые важные объекты, реагирование происходит на сигналы с невыясненным значением.
При поисковой деятельности такое поведение может оказаться более эффективным, чем при доминировании пары ВаО-ДП. Очевидно проявление лабильности и высокой двигательной активности. Высокая лабильность естественно обусловлена достаточной степенью новизны в выявляемой входной информации.
Принято такое поведение обозначать, как сангвиническое, т.е. с большой подвижностью, с достаточной энергичностью, но с размытым целеуказанием поиска.
Если ведущей становится пара ВаО-СП (пары “фронтальный неокортекс-миндалевидный комплекс”, по П. В. Симонову), то у субъекта при этом происходит определенная балансировка, уравновешивание потребностей, тогда как из внешних событий, попадающих в поле внимания, становятся достойны реагирования только высокозначимые события с высокой вероятностью реализации. Эмотивная лабильность в данном случае обуславливается минимальной дифференциальной составляющей от внешних событий и расширением диапазона функции отражения от сенсоров внутреннего. Следовательно, поведение можно в этом случае описать как уравновешенное, инертное, с достаточной уверенностью в своих силах, устойчивое, понятное. При достаточной лабильности двигательные проявления минимальны.
Такой тип поведения также описан и называется флегматическим.
Усиление влияния пары ВаО-ВтО (пары “фронтальный неокортекс-гиппокамп”, по П. В. Симонову) приводит к повышению влияния на поведение исключительно внешних событий. Происходит, в некотором смысле, отождествление субъекта с объектами, т.е. то, что К. Юнг назвал экстравертностью. Очевидно, что это не оказывает влияния на эмотивные проявления или на двигательную способность. Сам факт отождествления субъекта с объектом говорит о высокой степени “узнавания” внешней ситуации, что и приводит к сокращению эмотивных проявлений.
Напротив, повышение влияния пары ДП-СП (пары “гипоталамус-миндалевидный комплекс” по П. В. Симонову) делает несущественным внешнее окружение субъекта, все определяется внутренними побуждениями и потребностями. Иначе говоря, поведение в этом случае явно интровертное. В этом случае также нет проявлений эмоционального характера и двигательных реакций.
Заметим, что в двух последних случаях вовсе не произойдет “затормаживания” субъекта, поскольку остальные пары психических проявлений не исчезают и оказывают свое воздействие. Однако если экстравертность может создать предпосылки для большей лабильности и подвижности (при наличии достаточного влияния других структур), то интровертность, напротив, при прежнем влиянии других структур скорее приведет к более уравновешенному и спокойному поведению в части эмотивных и моторных реакций, поскольку главным будет внутреннее отражение.
В последнем случае поведение в части эмотивных и моторных проявлений можно назвать как “царственное”. Здесь уместно вновь сказать, что в каждом из этих рассмотренных случаев оказывает свое влияние на усиление того или иного варианта доминирования то, что и внутреннее и внешнее дано субъекту через его ощущения. Именно это обстоятельство и вызывает изменение вариантов доминирования.
Мы уже выяснили, что память, имеющаяся у каждого организма, сама по себе бесполезна, если будет отсутствовать узел (устройство) управления памятью. Функции управления выполняют, как это было становится понятным, указанные выше четыре структуры, обеспечивающие не только функцию контроля ситуации, но и функцию организации процесса выживания организма, т.е. управление формированием необходимых функций отражения, представляющих собой итоги того процесса, который по существу является мышлением.
Для того чтобы понять, почему именно такие функции “выполняются” узлом управления психикой, рассмотрим механизм сопряжения четырех структур (ВаО, ВтО, ДП, СП) с памятью организма. Для этого вспомним, что эмотивные проявления обнаруживаются только в тех случаях, когда одновременно анализируются внешние и внутренние сигналы.
Следовательно, в структуру узла управления, представленного на рисунке 1, должно входить некоторое устройство суммирования выходных сигналов, формируемых каждой из структур анализа (ВаО, ВтО, ДП, СП). Это устройство обеспечивает логическое взвешивание соответствия некоторых потребностей поступившей внешней информации. Учтем при этом, что внешние сигналы (от сенсоров) на входы структур ВаО, ВтО не могут поступать, т.е. на входы этих структур воздействуют некоторые символы, замещающие внешние.
На данном этапе необходимо выяснить характер сигнала (сигналов) на входах структур ВаО и ВтО. Для этого установим, что для того, чтобы анализ значимости внешних объектов мог быть осуществлен, на входах ВаО и ВтО должны быть сигналы, соответствующие внешним, причем эти сигналы должны оставаться постоянными в процессе выполнения анализа и принятия решения. С другой стороны, для проведения семантической оценки значимости (важности) внешних объектов (субъектов), поступающие на эти входы сигналы должны быть уже “узнаны”, т.е. в данном случае - идентифицированы.
В сенсорных трактах “узнавание” соответствует практически полной компенсации внешнего стимула в физическом смысле. Следовательно, действительно на входах ВаО и ВтО не могут быть непосредственно сигналы от сенсоров внешнего, так как эти сигналы после выполнения операции “узнавания” снизятся практически до нуля. Поэтому на эти входы должна поступать формируемая функция отражения в той ее части, которая соответствует функции компенсации сенсорных стимулов.
Функция компенсации, поступая на входы ВаО и ВтО, при “узнавании” зафиксированного объекта будет соответствовать символическому представлению этого объекта (субъекта) в восприятии разумом организма. Чем ближе к “оригиналу” будет сформирована функция компенсации, тем точнее будет осуществляться функционирование структур ВаО и ВтО.
Итак, что на входах структур ВаО и ВтО действует именно сигнал компенсации. Этот сигнал при “узнавании” практически полностью соответствует сигналу сенсора и остается постоянным, т.е. неуменьшающимся после “узнавания”. Он может и увеличиваться (вследствие происходящих “уточнений” в ходе процесса “узнавания”).
Из этого следуют некоторые принципиальные выводы.
При первом “предъявлении” входного стимула, когда “узнавания” еще не произошло, структуры ВаО и ВтО остаются “безработными”. При этом никакие внешние объекты (субъекты) не могут быть идентифицированы по важности.
Это создает предпосылки для резкого возрастания в первый момент (до момента “узнавания”) уровня лабильности, что в данном случае эквивалентно полному размыканию контура регулирования, поскольку возникает эффект полного непонимания ситуации.
Подобное нарушение процесса управления происходит не более чем на единицы или доли миллисекунд, поскольку процесс “узнавания” сигналов, поступающих от сенсоров, осуществляется именно такое время. На время до “узнавания”, естественно, никакие решения не могут быть приняты. Это время следует назвать латентным временем.
Во-вторых, механизмы “узнавания” и оценки внешнего не могли быть каким-либо образом объединены природой в ходе филогенеза в единое целое, что и говорит о принципиальной необходимости механизма компенсации.
Если же семантическое “узнавание” внешнего не происходит с необходимой полнотой и функция компенсации формируется с существенными ошибками, начинается процесс хаотического переключения структур узла управления. Это нарушает устойчивость психики.
Это происходит потому, что в полноценной функции отражения должен содержаться не только “портрет” “узнанного” объекта (субъекта), но и итоговое принятое решение. Поскольку нужное решение и не может быть найдено, в таких случаях в функции отражения не формируется составляющая для полноценного решения о необходимых действиях.
При “узнавании” внешнего процессы оценок значимости сигналов о внешней обстановке происходят согласно описанным выше правилам. Происходит указанная выше “сортировка” внешних объектов. Но для анализа используется “заменитель” внешнего в виде функции компенсации, которая в этом случае существует так долго, как это необходимо для данного организма, т.е. пока внешний объект (субъект) находится в поле действия сенсорных трактов, или пока не будет исполнено принятое решение. Этот “эффект” произвольно долгого существования функции компенсации мы увидим в дальнейшем при анализе некоторых экспериментов со зрением.
Эффект “узнавания” может способствовать, например, формированию того, что называют “положительной эмоцией”. Скорее всего, в таких случаях следует говорить только о повышении или понижении уровня лабильности, т.е. термины “полярности” (“положительность” или “отрицательность”) эмоций в таких случаях недостаточно точно отражают существо явления.
Если же наш субъект (после “узнавания” ситуации) предпринимает ряд целенаправленных действий, реализация которых приводит к “погашению” имевшейся потребности (приведшей к предпринятому действию), то в этом случае эффект “узнавания” проявится в совершенно ином. С одной стороны, индивид получит подтверждение о правильности спланированных и предпринятых усилий, т.е. получит еще дополнительное подтверждение о правильности “узнавания” ситуации. С другой стороны, момент “выключения” имевшейся потребности сам по себе вызывает глубокие позитивные переживания. В данном случае можно и следует говорить о том, что эмоция будет положительной, так как будет переживаться как приятное, “горячее” переживание.
Как видим, именно в этом данные два вида эмотивных проявлений (“узнавание” ситуации и “погашение” потребности) принципиально отличаются друг от друга. Поэтому следует говорить о двух видах (формах) эмоций, отличающихся по семантическому содержанию.
Наконец, после “погашения” или иного “отключения” потребности (например, ее игнорирование) приведет к выявлению иной комбинации сигналов для управления психикой.
Сигналы, соответствующие потребностям, также уже “приведены” к единой форме представления, что и позволяет их сопоставлять на уровне логических процедур. На входы узлов ДП и СП поступают только сигналы от сенсоров потребностей, т.е. таких сенсоров, которые являются либо пороговыми узлами, воспринимающими сигналы от сенсоров внутреннего (различных желез, органов и т.п.), либо психическими сенсорами потребностей более высокого ранга, чем витальные. Отсюда возникает возможность и необходимость уточнения структуры узла управления психикой.
Следует представить указанный узел суммирования как вполне определенную логическую структуру, решающую уравнения типа “соответствует/не соответствует” (“совпадает/не совпадает”), на уровне логических структур типа И/ИЛИ/НЕ по принципам булевой алгебры. Учитывая общее необходимое количество аналитических структур (четыре), можно представить узел суммирования как сугубо формальную и простую схему, состоящую из набора определенных схем совпадения (схем "И") и схем суммирования (схем "ИЛИ").
Такая схема (вместе со структурами анализа) приведена на рисунке 2 и представляет собой функциональную схему управления психикой, обеспечивающую управление поиском информации в памяти и взвешенную оценку ее по принципу “узнавания” на основе компенсации. Она состоит из четырех отдельных групп комплексов перемножения (логических элементов “И” - группы I, II, III, IY), объединяемых логическими ИЛИ1 (схемами суммирования ИЛИ1-1, ИЛИ1-2, ИЛИ1-3, ИЛИ1-4). Кроме того, выходные сигналы ВаО и ВтО, а также ДП и СП суммируются по ИЛИ (соответственно ИЛИ2 и ИЛИ3).
Причем комплекс перемножения (I) имеет только одну логическую схему И, выявляющую совпадение символа важнейшего объекта (субъекта) и доминантной потребности, т.е. сигнал с выхода группы I будет определять уровень холеричности (Х). Комплекс перемножения (II) осуществляет выявление совпадения выделенной доминантной потребности с символами второстепенных объектов (субъектов), что определяет уровень сангвиничности (С). Комплекс перемножения (III) проверяет наличие совпадения символов субдоминантных потребностей и важнейшего объекта (субъекта). Суммарный сигнал с выхода этого комплекса определяет уровень флегматичности (Ф). Комплекс (IY) состоит из набора логических схем, выявляющих совпадение признаков второстепенных объектов (субъектов) и субдоминантных потребностей, т.е. определяет уровень меланхоличности (М).
Э Х Ф С М И
ИЛИ2
ИЛИ1-1
ИЛИ1-3
ИЛИ1-2
ИЛИ1-4

ИЛИ3
И-I
И-III
И-II
И-IV
ВаО
ВтО
ДП
СП
Управление памятью
Рисунок 2. Логическая схема узла управления психикой живого организма
Ф-ция компенсации
Ф-ция отражения
Потребности
Важно отметить, что выход схемы ИЛИ2 соответствует сигналу, формально отображающему экстравертность (Э), а выход схемы ИЛИ3 - соответствует уровню интровертности (И). Именно эти сигналы и поступают в память организма, организуя процесс поиска информации и запуска в работу механизма мышления. Представляется наиболее вероятным, что выходы всех схем ИЛИ поступают в память организма независимо, что и будет соответствовать условию максимального контроля ситуации (внешней и внутренней).
Это означает, что выявленный доминирующий сигнал управления памятью с выхода одной из схем суммирования ИЛИ не может и не будет каким-либо образом запрещать прохождение в память сигналов от других схем суммирования, но может их каким-нибудь образом ослаблять, чем и будет фиксироваться доминантность одного сигнала. В отношении самих структур ВаО, ВтО, ДП, СП необходимо сказать, что это, по-видимому, многопороговые логические структуры, уровень сигналов, на выходе которых может изменяться.
Следующим моментом, который необходимо выяснить, является определение условий, приводящих к многопороговости структур ВаО, ВтО, ДП, СП.
Следует положить, что этими условиями являются управляющие сигналы, содержащиеся в функции отражения и несущие результаты оценок ресурсов организма для удовлетворения конкретной потребности. Эти сигналы поступают, по-видимому, независимо от сигналов функции компенсации или сигналов, соответствующих потребностям, на другие входы узлов анализа.
Действие этих сигналов приводит, например, к тому, что могут быть проигнорированы важные объекты и выделены (как важные) второстепенные или приняты к исполнению субдоминантные потребности вместо доминантных. Такое действие сигналов оценок имеющихся ресурсов приводит к формированию таких психических функций, которые принято обозначать как фрустрация (функция боязни какого-то препятствия). В соответствии со сказанным на рисунке 2 описанные сигналы, соответствующие оценкам ресурсов организма, выделены в отдельный сигнал, условно отражающий совокупный “ресурсно-оценочный” итог, поступающий по одной “шине” на входы ВаО, ВтО, ДП, СП (функция отражения).
К сказанному необходимо добавить, что описанный характер сигналов на входах узла управления психикой объясняет, как и каким образом (на физическом уровне) внутреннее может определенно “вытеснять” внешнее. Это происходит в тех случаях, когда по шинам подачи сигнала (сигналов) компенсации и оценок ресурсов поступают данные, относящиеся к “внутренним проблемам”. Происходит в достаточной степени полная замена сигналов, соответствующих внешней информации, на сигналы о проблемах внутреннего (психические проблемы, итоги работы механизма мышления и т.п.), которые точно также подвергаются оценке по степени важности.
Следовательно, становится понятным непосредственный механизм “работы” разума над “внутренними проблемами”. Например, становится достаточно прозрачным действие механизма вспоминания чего-либо из прошедшей жизни (причем, независимо от уровня сложности соматического устройства организма). Активированная “потребность вспоминания” воздействует на входы ДП и СП, а на входах ВаО и ВтО поступают два вида сигналов, из которых один отражает синтезированный символ того, что необходимо вспомнить, а второй - подбираемую функцию. В этом случае принимается действие только вектора И, который определяет необходимый сигнал поиска. В момент вспоминания, соответствующий достаточно точной требуемой функции отражения, срабатывает, скажем, узел ВаО, что и завершает процесс поиска нужной (в данном случае, вспоминаемой) информации.
Поскольку разум организма обязан вычислять в каждый момент времени Fотр полн, становится понятным и механизм, обеспечивающий возможность выполнения одновременно различных видов деятельности. Это является вообще естественным. И здесь не следует забывать, что каждый из поступающих на входы узла управления сигналов это совокупность разнообразных сигналов, поступающих по большому числу “линий связи”.
Вариантом такого “выполнения” одновременно разных видов деятельности может быть, например (для животного) бег и одновременно обзор местности, что, без учета сказанного здесь, выглядит как автоматическое выполнение этих “работ”, но по существу не является таковым.
ГЛАВА 6. ЭМОЦИИ И ПСИХИЧЕСКИЕ ФУНУЦИИ
Основой существования и развития разума, а через него и живого организма, является получение и преобразование информации о внутреннем и внешнем. Казалось бы, это тривиальное утверждение. Но мы должны понимать, что информационный поток от внешних объектов (субъектов) и его представление через сенсорное восприятие - далеко не одно и то же. Более определенно – внутренние ощущения в физическом смысле ничего общего не имеют с внешними сигналами. Ощущения, как итог рецепторных реакций, не только подменяют внешний поток информации, но и переводят его в совершенно иное физическое представление. Таким образом, внутренние ощущения являются опосредованным слепком внешних воздействий.
Более того, только психическое восприятие является истинным (для разума конкретного организма) откликом на внешнее. Это означает, что психофизические подходы в исследованиях вряд ли могут дать какие-нибудь понятные результаты, так как для повышения их результативности необходимо “расшифровать” механизм, связывающий психику и организм в единое целое, что можно обозначить просто: “жизнь”.
Точно также внутренняя среда данного организма не просто живет по каким-то законам, но постоянно дает разуму необходимые сигналы о своем состоянии. И также при этом происходит аналогичная трансформация представлений. Следовательно, в этом случае также исчезает прямая связь состояния организма с разумом, что не позволяет проводить любые психофизические исследования с нужной степенью достоверности. Здесь для понимания сущности процессов также необходимо выяснить тот механизм, который объединяет организм и разум в единое целое.
И внутреннее и внешнее организма непрерывно, а иногда и скачкообразно изменяются. Это означает, что разум конкретного организма постоянно находится в состоянии некоторой неопределенности своего состояния при оценках состояния организма. Это вынуждает его, с одной стороны, постоянно, непрерывно приспосабливать внешнюю деятельность организма к изменяющейся ситуации, а с другой стороны - приспосабливать (регулировать) внутреннюю среду организма.
Внешняя деятельность организма - это те или иные действия организма, направленные либо на избегание возможной опасности, либо направленные на добывание пищи, либо на установление каких-либо контактов и так далее. Внутренняя деятельность организма - это, в конечном итоге, регулирование процессов жизнеобеспечения (понимается как регулирование жизнедеятельности всех уровней структур организма). Главное во всем этом только лишь то, что оба эти вида деятельности разума протекают не независимо друг от друга, но жестко взаимно обуславливают друг друга.
Поскольку организм очевидно испытывает постоянную, пусть минимальную неопределенность своего состояния, это вызывает некоторые эмоциональные напряжения, связанные с необходимостью непрерывного поиска все новых и новых информационно-ресурсных решений. Может быть, для описания эмотивной составляющей психической реакции, связанной с информационно-ресурсным обеспечением, следует использовать выражение иного вида, чем рассмотренные другими авторами (например, П. В. Симоновым).
Например, потребностей у организма в общем случае может быть активизировано несколько. Это не только нормально, но и постоянно бывает именно так. Некоторые из активизированных потребностей могут быть конкурирующими. Это означает, что потребности в этом случае подобны некоторым векторам, т.е. потребности могут быть и противоположно ориентированы (например, потребность сохранения собственной жизни и потребность сохранения жизни своего ребенка).
На данном этапе принимаем:
П = ?Пi
Внешняя информация всегда обладает определенной новизной. Поэтому при “узнавании” ее всегда имеется некоторый дефицит знаний, содержащихся в предыдущем опыте. Отрицательное значение разности Ифактi - Инi (где Инi - необходимая для решения информация, а Ифактi - наличная, поступившая от сенсоров информация) будет присваиваться только тогда, когда эта разность превышает некоторое допустимое значение ?Идопi, т.е.
F(Иi) = F{?Идопi - (Ифактi – Инi)i}.
Ресурсы организма оцениваются применительно к реализации некоторой потребности, т.е. речь также идет об информации, но совершенно другого рода, связанной с оценкой внутренних возможностей организма:
R(Пi) = Rфактi - Rнi,
где Rфактi - фактически имеющиеся ресурсы организма,
Rнi – необходимые по оценке разума ресурсы.
Особенность принятия разумом итогового решения по результатам оценки по указанным соотношениям, т.е. формирования знака эмоции, состоит в том, что в итоговой оценке положительное значение эмоции может быть сформировано только при условии положительных оценок по всем компонентам, т.е.
Sign Эi = 1, если SignПi * SignF(Иi) * SignR(Пi) > 0;
Sign Эi = 0, если SignПi или SignF(Иi) или SignR(Пi) < 0.
Сила i-той эмоции, скорее всего, пропорциональна произведению модулей компонентов, входящих в систему оценок, т.е.
Эi = (?Э)i = Пi * F(Иi) * R(Пi).
Здесь символ (?Э)i означает только то, что каждое из эмотивных проявлений наличествует с обоими знаками. Кроме того, укажем на одновременность формирования нескольких (различных) функций, каждая из которых будет формироваться со своим знаком.
Мы рассмотрели возможные методы оценки уровня эмотивных проявлений, связанных с информационно-ресурсным обеспечением. Из полученных выражений следует важное следствие, позволяющее сделать вывод об определенной функциональной значимости знака и силы эмоций.
Эмотивная функция имеет назначение, ранее не рассмотренное и не оцененное подобающим образом и состоящее в организации поиска “нужного” ответа в “памяти” организма. Это связано, как очевидно, с поиском нужных решений, необходимых или жополнительных ресурсов и т.п.
Иначе говоря, одна из функций (обязанностей) эмотивной реакции имеет определенное функциональное назначение и определяет уровень соответствия найденной в памяти организма информации поступившей от сенсоров. Обязательное наличие памяти следует из условия необходимости формирования функции отражения, формируемой, как уже было сказано, на основе накопленной ранее информации. Именно результаты поиска в памяти наиболее близкого ответа и “оформляются” как наблюдаемый эмотивный компонент, как некоторый энергетический след от результатов поиска.
Вторая составляющая эмотивного проявления, формируемая одновременно с первой, реализует то, что П. В. Симонов назвал “замещающей функцией”. Эта составляющая воздействует на вегетатику организма “положительным” или “отрицательным” образом.
Естественно, в тех случаях, когда “узнавание” ситуации произошло, вторая составляющая иначе действует на вегетативную систему, чем в случае “неузнавания”. Следовательно, у этой, второй, составляющей имеется свое функциональное предназначение. Таким образом, эмотивные реакции имеют, так сказать, семантическое значение и действительно зависят от степени “новизны” ситуации. Эти составляющие, следовательно, непосредственно связаны с “узнаванием” ситуации. Поэтому они имеют одновременно как “положительную” так и “отрицательную” составляющие (лабильность и стабильность). Следует предположить, что каждая из составляющих эмотивного проявления выполняет свою, отличную от другой составляющей, функцию. Именно поэтому и проявляется некоторая двойственность функций эмоций, о которой говорил П. В. Симонов.
Необходимость одновременного наличия обеих эмотивных функций, связанных с информационно-ресурсным обеспечением, с точки зрения организации выживания, заключается в необходимости создания такого состояния организма, которое следует назвать подготовленным к возможным изменениям ситуации. Именно поэтому и должны формироваться две составляющие эмотивной функции: “будоражащая” и “тормозящая”, одна из которых в конкретной обстановке превалирует над другой.
Естественно, в той или иной ситуации эти составляющие меняются своими “местами”. Этому соответствует выражение, определяющее знак эмоции. В каждой ситуации, в зависимости от избытка или, напротив, от недостатка информации, эти составляющие эмотивного проявления меняются ролями, что и приводит как к разному включению управления вегетативной системы, так и к разному значению информационного компонента (дифференциальной составляющей).
Из указанного функционального назначения эмотивной функции следует, что в первый момент, когда “узнавания” ситуации еще не произошло, значение этих эмотивных составляющих максимально возможное, что и является необходимым сигналом для осуществления (продолжения) поиска нужного, т.е. наиболее правдоподобного или наиболее подходящего ответа.
По мере того, как происходит отыскание (и формирование) полной функции отражения, происходит снижение Эi. Таким образом, величина (по абсолютному значению) эмоции, связанной с информационно-ресурсным обеспечением, определенным образом отражает уровень дифференциальной составляющей в i-той функции отражения. Этому соответствует выражение, определяющее уровень эмоции.
Вопросы, связанные с формированием эмоций при “погашении” потребностей мы рассмотрим после того, как выясним сущность, или семантику самих потребностей, что является достаточно существенным для выполнения этого вида анализа. На данном этапе отметим, что формы эмоций, связанные с “погашением” потребностей, определяются не столько с непосредственным “узнаванием” ситуации, сколько с выполнением работы по предшествовавшему “узнаванию” и по итогам реализации принятого решения (выполнения конкретной работы по погашению потребности).
Итак, мы выяснили, что в итоге информационно-отражательной реакции формируются компоненты отражения, связанные с некоторым отображением внешнего и внутреннего, что соответствует степени “узнавания” ситуации, и формируется информационно-ресурсный отклик в виде эмотивных компонентов, отражающих уровень новизны обстановки. По итогам “узнавания” ситуации формируется (принимается) решение о необходимых действиях, т.е. формируется и исполнительная психическая функция, названная функцией компенсации.
В соответствии с принципом работы функции компенсации выработанное решение о приведении в движение тех частей организма, которые обеспечивают необходимое перемещение всего организма или его отдельных частей должно дополняться тормозящей функцией, которая обеспечивает необходимое ограничение например скорости перемещений. Это может быть обеспечено, скажем, через ограничение сигналов соответствующих сенсоров.
Необходимость такого двойного управления механическими движениями заключается в защите организма от предельных нагрузок. При этом действие тормозящей составляющей начинается немедленно. Точно также функция компенсации в той ее части, которая регулирует процессы гомеостаза (на всех уровнях структуры организма), должна иметь двойное управление: возбуждающее и тормозящее, что, конечно, условно. Смысл “возбуждающей” составляющей в данном случае состоит в необходимости активизации вполне определенных физиологических процессов, соответствующих необходимой реакции, а смысл “тормозящей” составляющей - в необходимости ограничения скорости и уровня физиологического возбуждения.
Таким образом, в результате обработки информации от сенсоров (внутренних и внешних) организм вырабатывает три комплементарных (ориентированных противоположным образом) пары психических реакций:
- информационная пара (полное отражение внутреннего и внешнего);
- эмотивная пара, определяемая уровнем “новизны” ситуации (дифференциальной составляющей) (положительные и отрицательные компоненты);
- моторная пара (движение и торможение).
Нетрудно увидеть, что эти комплементарные пары психических реакций по существу ортогональны по отношению друг к другу, т.е. относятся к разным плоскостям приложения. Поэтому, представляя их графически, мы должны направить указанные комплементарные пары по трем независимым осям системы координат x, y, z, что изображено на рисунке 3.
Данные оси образуют соответственно три плоскости: информационно-эмотивную, информационно-моторную и эмотивно-моторную.
Моторная ось
Эмотивная ось
Информационная ось
Внешнее
Внутреннее
Движение
Торможение
Стабильность
Лабильность
Рисунок 3 Комплементарность психических проявлений
Итак, функция отражения по любому воздействию содержит в себе шесть компонентов отражения: внутреннее и внешнее информационное содержание; “будоражащая” и “тормозящая” эмотивные составляющие, или лабильность и стабильность; “движущая” и “тормозящая” моторные составляющие, или реактивность и консервативность, действующие одновременно в контуре управления разумом.
При этом ни одна из них не является постоянно превалирующей над своей комплементарной дополняющей.
Это принципиальный вывод, который в жизни объясняет достаточно многое и который получен здесь исключительно на основе анализа механизмов отражения информации. В некотором смысле данный вывод представляет информационно-отражательную модель функционирования разума.
Здесь целесообразно сделать некоторое отступление. Дело в том, что наличие комплементарности психических реакций открыто уже давно.
“Для организма чрезвычайно важно не только своевременно ответить наиболее адекватной реакцией на любое воздействие внешней среды, на каждый ее сигнал, но и иметь возможность в нужный момент остановить, прервать эту реакцию. В основе любой реакции организма лежит возбуждение его отдельных клеток или тканей, в первую очередь нервной системы... Значит, чтобы прекратить реакцию, необходимо устранить возбуждение, возникшее в железе, мышце или нервной системе. Это явление получило название торможения. Первые сведения о торможении принадлежат немецким физиологам братьям Веберам. Изучая работу сердца, они приложили электрод к стволу блуждающего нерва, идущего к сердцу, и, к своему удивлению, вместо усиления работы обнаружили его остановку...
Некоторые центры головного и спинного мозга всегда находятся в реципрокных отношениях. Если один из пары таких центров возбужден, его партнер всегда оказывается заторможенным. Так организована деятельность двигательных центров спинного мозга. Когда возбуждены центры сгибателей, центры разгибателей заторможены и наоборот. В подобных же антагонистических отношениях могут оказаться любые центры нервной системы, однако способность одного центра затормозить другой не всегда обоюдная... Вторая разновидность внешнего торможения - постоянное тормозное влияние “сверху”, угнетающее воздействие нервных центров более высоких уровней нервной системы на нервные центры, лежащие ниже. Когда хирургическим путем удаляются высшие этажи мозга, возникает реакция высвобождения, сильное возбуждение определенных центров без видимых внешних причин” (Б. Ф. Сергеев “Ступени эволюции интеллекта”, Ленинград, издательство “Наука”, ЛО, 1986 г., стр. 101-103).
Данный вывод относительно комплементарности психических (в том числе и нервных) реакций имеет более широкий и более универсальный смысл.
Всегда и во всех случаях формируются пары соответствующих психических реакций, ориентированных противоположным образом и имеющих всегда компенсаторное назначение одной из них для другой.
Действительно, живой организм, как система автоматического регулирования собственного состояния, может функционировать только при наличии совершенно определенной обратной связи. Эта обратная связь, тем не менее, не может осуществляться в полной мере, т.е. абсолютно точно, вследствие непрерывного изменения внешнего и внутреннего.
Поэтому и должен был возникнуть и возник в свое время у живого организма в необходимой и достаточной мере механизм непрерывного обучения, накопления опыта, знаний. Обучение может быть реализовано только при наличии указанного механизма отражения. Все это и является результатом действия разума, который, следовательно, постоянно, хоть понемногу, развивается у каждого из живых организмов независимо от положения на ступенях эволюционного развития.
В нашем случае - это универсальные функции разума живых организмов, наличие которых обеспечивает реализацию, по меньшей мере, первичной целевой функции разума (выживания) за счет постоянного “узнавания” внешнего и внутреннего, обеспечиваемого полным запоминанием всей текущей информации, что и обеспечивает постоянное развитие (в некотором смысле - совершенствование) разума.
ГЛАВА 7. ФУНКЦИЯ КОМПЕНСАЦИИ
Исполнение сформированной функции отражения в организме и организмом осуществляется не непосредственно путем “подачи” этой функции отражения на некоторые исполнительные органы, а путем ее раздачи по частям по необходимым адресам и в необходимом объеме и качестве. Следовательно, функция отражения трансформируется в другую психическую функцию, которую, по каким-то причинам, пока в должной мере не только не описали, но и не поняли, что она существует.
Функциональное назначение новой, вновь вводимой функции состоит в необходимости так или иначе скомпенсировать за счет каких-нибудь процессов или действий возникающие изменения (окружающей среды или внутренней среды), чтобы обеспечить, по меньшей мере, реализацию первейшей целевой функции - выживания. Это обусловлено как раз тем, что, например, внешний стимул всегда имеет какую-либо физическую реализацию. Однако внутри организма этот стимул от внешнего источника не может существовать. Следовательно, на входе этого стимула, т.е. на рецепторе, воспринимающим указанный стимул, обязательно должно быть произведено сопоставление рецепторной реакции с внутренним откликом организма. Это выполняется путем компенсации.
Введем понятие функции компенсации, которая выполняет связь полной функции отражения с остальной Главаю психики и вообще – с организмом. Поскольку полная функция отражения - это совокупный поток информации о внешнем и внутреннем, то для его распределения “по адресам” и необходима вводимая функция компенсации, являющаяся, следовательно, набором некоторых узлов, обеспечивающих требуемое сопряжение. Далее проявление этой функции будет показано на конкретных примерах.
С точки зрения организации управления, функция компенсации может отсутствовать, если полная функция отражения будет пригодна для использования как сигнал компенсации, или отрицательной обратной связи. Но поскольку под полной функцией мы понимаем суммарное отражение внутреннего и внешнего одновременно, а также некоторое преобразование входного потока информации в части “добавки” от принимаемого решения то, следовательно, полная функция не может быть использована в качестве информации в цепи обратной связи.
Поэтому и требуется введение некоторого промежуточного звена (функции компенсации), являющегося универсальным передаточным звеном, имеющим свои характеристики в контуре управления. Вместе с тем, введение этой психической функции в определенной степени вынуждает рассматривать и гомеостаз как вполне определенный информационный процесс.
В основе управления процессами жизнеобеспечения лежит функция компенсации. В текущей жизни мы постоянно сталкиваемся с ее действием, не отдавая себе отчета в этом. Мы ускоряем шаг или бежим, и наше дыхание учащается. Стоит нам поранить руку, как тут же вступает иной вариант механизма компенсации: довольно быстро ранка прекращает кровоточить, а затем - начинает зарастать и зарастает по времени ровно столько, пока полностью не зарубцуется. Подобных примеров каждый может привести множество. Эти примеры, так или иначе, характеризуют действие механизмов компенсации, на основе чего и реализуется, в частности, гомеостаз.
Значение ее, т.е. функции компенсации, невозможно переоценить. Сущность этой психической функции следует определить как универсальный принцип такого управления ресурсами организма, при котором для максимальной жизнестойкости индивида обеспечивается минимальное расходование имеющихся ресурсов, т.е. функция компенсации обеспечивает минимаксное управление психикой и организмом.
Формирование функции компенсации осуществляется на основе полной функции отражения и направлено на ограничение сигналов о внутреннем и внешнем. Вместе с тем, функция компенсации не является также действием полной интегральной функции Fотрi, поскольку функция компенсации всего лишь ее Глава, связанная непосредственно с местом “потребления”, с рабочими функциями “потребителя”.
По принципу реализации функция компенсации является “исполнительной” психической функцией живого организма и является необходимым компонентом разума. Главное назначение функции компенсации - распределение синтезированной полной функции отражения “по потребителям”.
Процессы жизнеобеспечения - наиболее ясное и для наблюдения, и для контроля проявление функции компенсации. Однако в течение жизненного цикла живого индивида происходят малые или, напротив, существенные изменения всего комплекса жизненных функций. В этом процессе участвуют как накопления количественные, обусловленные процессом ассимиляции, так и накопления качественные за счет воздействия внешней среды непосредственно на внутреннее устройство организма, например, от воздействия микробов или вирусов.
Для того, чтобы зримо воспринять идею о роли функции компенсации целесообразно рассмотреть работу сенсоров, дающих разуму информацию о внешнем или внутреннем. Получение информации об окружающем нас мире с помощью зрения, слуха и других органов чувств для нас привычно и естественно настолько, что мы считаем эти органы просто как некоторые чувствительные элементы. На самом же деле вопрос о механизмах действия органов чувств (здесь используется термин “сенсоры”) намного сложнее.
Парадокс заключается в том, что сенсоры, в некотором смысле, “принадлежат” организму, а информация, поступающая через сенсоры, становится достоянием разума. Парадоксальность заключается именно в том, что внешняя информация имеет самую разнообразную физическую природу действия на организм, а сенсоры “выдают” сигналы об этих внешних воздействиях в некотором унифицированном виде, уже не “привязанном” к источнику информации.
Сенсоры живого организма являются своеобразными “воротами”, через которые разум получает весь объем информации о внешнем или о внутреннем. То, как исследователи психических свойств разума живых организмов понимают работу сенсоров, определяет практически всю концепцию той или иной психологической модели (школы). Точно также проводимые психофизические и психофизиологические исследования деятельности мозга основаны на сведениях, получаемых организмом при разнообразных воздействиях на сенсорные механизмы организмов. Следовательно, сами сенсоры являются некоторым ключевым элементом.
Следует заметить, что в литературе вместо используемого здесь термина “сенсор” более распространен термин “рецептор”. Мне кажется, что более точным будет использование термина “сенсор”, поскольку в каждом сенсоре, как сложном и функционально законченном устройстве, каковым является, например, глаз, собственно рецепторов - непосредственно чувствительных элементов - очень много. Исследование работы только одного-единственного рецептора не может дать хоть какое-нибудь понимание работы сенсоров, как сложных механизмов. Максимум, что можно и следует допустить, чтобы привести в соответствие терминологию данной работы и терминологию других авторов, использовать в необходимых случаях “смешанный” термин – “рецепторы сенсоров”.
К числу сенсорных механизмов принято относить шесть видов, обрабатывающих информацию о свете (цвете), звуковую информацию, а также информацию о запахе, прикосновении, вкусе, о равновесии. Однако, сенсорных механизмов, по-видимому, значительно больше. Так организм способен выявлять не только прикосновение, но и давление. Во многих методиках психологических экспериментов используется способность организмов ощущать боль, что породило представление о существовании рецепторов боли (что неверно). Организм чувствителен к теплу (к холоду).
Вероятно, у организма имеются сенсоры ко многим другим воздействиям, на сегодня не обнаруженные или неизученные. Например, изоляция организма от действия магнитного поля приводит к катастрофическим последствиям, в результате чего организм в конечном итоге погибает. Следовательно, имеется некоторый сенсор, чувствительный к магнитному полю, который участвует в регулировании процессов жизнеобеспечения. Можно предположить также, что специфическими сенсорами, в частности, могут выступать точки акупунктуры, каждая из которых может являться сенсором, отличающимся от других точек акупунктуры по назначению и/или по действию.
Итак, сенсорных механизмов у каждого организма несравненно больше, чем это принято. Особенностью многих сенсорных механизмов является то, что организм воспринимает сигналы, формируемые рецепторами сенсоров, не с постоянной интенсивностью. Свойство рецепторов не давать постоянно сигналы о внешнем с одинаковой интенсивностью, а как бы постепенно ослаблять сигналы, обычно объясняют механизмом адаптации. Но неясно, на каком уровне происходит и как происходит данная адаптация и, главное, - в чем ее суть.
“Как вы уже видели, роль рецепторов состоит в том, чтобы сообщать о тех изменениях, которые происходят во внешнем мире. Некоторые рецепторы дают более интенсивную реакцию в начале воздействия сигнала, а затем реакция ослабевает. Такое снижение интенсивности ответа называют адаптацией. Скорость и степень адаптации при воздействии длительного раздражителя варьирует для разных органов чувств и зависит от обстоятельств...
Можно сказать, что первоначальное ощущение служит для того, чтобы включить новое событие в тот информационный фонд, которым мы пользуемся для оценки текущего момента. Ослабление реакции на продолжающийся стимул облегчает нам восприятие новых стимулов... Если бы новые и прежние сигналы были одинаковы по силе, мы потонули бы в потоке сенсорной информации, поступающей от наших сенсоров” (Ф. Блум, А. Лейзерсон, Л. Хофстедтер “Мозг, разум и поведение”, М., “Мир”, 1988 г., стр. 56).
С точки зрения обсуждаемой здесь информационно-отражательной модели процесс адаптации не более чем кажущийся, хотя совершенно очевидна сама адаптация организма к воздействующему сигналу (стимулу).
Неудовлетворительность объяснения снижения восприятия стимула через адаптацию вытекает из условия невозможности выполнения каких-либо операций самим рецептором (сенсором). Все должно быть починено и подконтрольно только разуму. На уровне сенсора нет и не может быть элемента, способного осуществлять какой-либо анализ, чтобы было проведено в соответствии с этим анализом изменение чувствительности сенсора.
Если же использовать для анализа информационно-отражательную модель, то в этом случае становится очевидным снижение уровня восприятия стимульного воздействия на организм в тот момент, когда сформируется в достаточной степени функция отражения по данному стимулу и, как следствие, - функция компенсации.
Это было сказано при анализе “устройства” узла управления психикой. Ранее, в частности, показано, что в узле управления психикой на входы соответствующих структур для анализа внешней ситуации (ВаО и ВтО) поступают отнюдь не сигналы от соответствующих сенсоров, а их заменитель – функция компенсации. Там же было принято, что функция компенсации поступает так же и на сенсоры, благодаря чему осуществляется практически полное снижение до нуля действие сигналов от сенсоров. Именно это и будет соответствовать условию формирования функции отражения, что соответствует “узнаванию” входного стимула.
Функция компенсации ранее не была кем-либо описана. Это говорит об определенной сложности восприятия сенсоров не в качестве датчиков внешнего воздействия (стимула), а как устройств, действующих в информационной системе (каковым является организм), с отрицательной обратной связью по информации. Благодаря действию механизма компенсации организм получает возможность качественного измерения стимулов, несущих информацию о внешнем или внутреннем.
Попытаемся понять, для чего в физическом смысле необходима, в частности, компенсация сигналов о внешнем.
Представим себе такой вариант: мы проводим косвенное измерение какого-либо сигнала. Такие методы измерения используют тогда, когда в измерительном устройстве нет возможности воспроизвести физическую реализацию внешнего сигнала, т.е. эталонный сигнал, используемый для измерения, может быть реализован на ином физическом носителе. В этом случае нам необходимо подобрать некоторый сигнал, формируемый нашим измерительным устройством, параметры которого нам измерить относительно просто и который тем или иным образом скомпенсирует внешний сигнал. Момент компенсации мы можем выявить каким-нибудь образом. Отсюда следует, что компенсация внешнего воздействия позволяет оценить это воздействие без его непосредственного (прямого) измерения. Этот частный случай позволяет понять одну из сторон назначения функции компенсации, формируемой психикой живых организмов.
Действительно, все внешние воздействия на живой организм имеют самую разнообразную физическую природу, а внутренние сигналы организма (например, сигналы в нейронных сетях) имеют не только иную физическую реализацию, но одинаковы по отношению ко всем внешним воздействиям. Уже только по этой причине живым организмам принципиально необходим механизм компенсации.
Это позволяет нам продвигаться дальше, поскольку позволяет взять за основу, что одно из функциональных назначений механизма компенсации может заключаться в измерении внешнего стимула. Данные соображения кажутся настолько очевидными, что становится непонятным, почему ранее никто не задумался о существовании механизма компенсации. Однако продолжим анализ назначения функции компенсации, воздействующей, как здесь принято, в том числе и на сенсорные механизмы.
Если реакция рецептора однозначно соответствует внешнему воздействию (это в определенном диапазоне внешних воздействий допустимо), тогда сигнал функции компенсации, обеспечивший полную (практически полную) компенсацию внешнего воздействия, будет реально соответствовать операции “узнавания” внешнего стимула, каков бы он ни был по своему содержанию - вербальный или невербальный, т.е. имеющий смысловую нагрузку или нет.
На уровне сенсоров не может быть невербальных сигналов. Это тоже чрезвычайно важно понять, поскольку без учета этого планирование, постановка и интерпретация результатов экспериментов будут всегда неудовлетворительными.
Таким образом, мы обнаруживаем еще одну важнейшую функцию механизма компенсации. Эта функция связана с необходимым для каждого организма процессом “узнавания” внешнего, каким бы неестественным это внешнее ни было. Этого также не учитывает ни одна из существующих методик психофизических, психофизиологических или психологических исследований, что также порождает разнообразные методические ошибки, приводит к неверной интерпретации итогов исследований.
У живых организмов внешнее воздействие воспринимается рецепторами (сенсорами), что порождает рецепторную реакцию. Поэтому (согласно принятому ранее принципу, что внешнее и внутреннее дано живым организмам через их ощущения, проявляющееся, в том числе, и в определенных физиологических реакциях) внешнее для данного организма может быть оценено (измерено) также на уровне соответствующих - физиологических отражений, т.е. будет косвенным. Именно поэтому физиологическая реакция живого организма, связанная с компенсацией внешнего воздействия за счет определенных физиологических ответов будет соответствовать косвенной оценке внешнего.
Осуществление организмом практически полной компенсации входного сигнала не только соответствует “узнаванию” входного стимула, но и делает возможным в дальнейшем выполнение действий при отсутствии самого входного стимула, что было обсуждено здесь при уточнении содержания узла управления психикой.
Из этой посылки следует, что сигналы, могущие представлять опасность для жизни организма, при определенных условиях могут игнорироваться психикой, не приниматься в “расчет”. Именно в этих случаях, когда внешнее воздействие может представлять опасность для организма, природа предусмотрела психический заменитель скомпенсированному внешнему воздействию в форме боли, как психической реакции. Следовательно, сенсоров боли в природе не существует, но опять же все в этом случае отдается на усмотрение разума и только разума.
Приведенные соображения, как представляется, достаточно наглядно демонстрируют жизненную необходимость наличия функции компенсации у каждого живого организма, на какой бы ступеньке филогенетической лестницы ни находился этот конкретный организм, а также на любом уровне любого живого организма, т.е. начиная с уровня клетки этого организма.
ГЛАВА 8. ДОКАЗАТЕЛЬСТВО ДЕЙСТВИЯ ФУНКЦИИ КОМПЕНСАЦИИ
Наиболее наглядно действие функции компенсации может быть показано на основе рассмотрения механизма зрения. С учетом сказанного выше здесь будет обсуждаться вопрос не “как”, а “что мы видим”. При такой постановке проблемы совершенно иначе следует относиться и к анатомии сенсоров. Новое понимание механизма действия сенсоров, если я окажусь прав (а я надеюсь, что действительно прав), вынудит пересмотреть устоявшиеся положения в отношении зрения, слуха, обоняния и т.п. Новый подход к анализу работы сенсоров вынуждает понимать иначе саму терминологию, касающуюся этих трактов.
Под “трактом зрения”, “трактом слуха” и т.д. здесь понимается такая система, в которую входят и активные воздействия со стороны, например мозга в трактах соответствующих сенсоров, обеспечивающие определенную компенсацию внешнего воздействия.
Прежде чем мы перейдем к анализу работы тракта зрения, давайте посмотрим, как сегодня все-таки понимают механизм зрения. При этом можно опустить рассмотрение анатомии глаза, как оптической системы.
Что касается действия самого механизма зрения, то здесь я воспользуюсь материалами короткой журнальной статьи В. Л. Ратнера “Как мы видим” (журнал “Химия и жизнь”, 1982 г., N11, стр. 41-48), которую я выборочно процитирую. Меня привлекла данная статья не потому, что в ней изложен современный вариант понимания работы тракта зрения, но потому, что в ней достаточно четко обозначены проблемы, невыясненные вопросы, которые не позволяют пока создать полную и правдоподобную модель работы механизма зрения.
“Попытаемся понять, что же известно о работе фоторецептора, какова цепочка событий от поглощения фотона до появления сигнала на синапсе... Исторически раньше развивался фотохимический метод. Еще в прошлом веке немецкий ученый А. Кюне описал зрительный пурпур, который на свету сначала желтел, а потом совсем обесцвечивался. Позже было установлено, что нативный, готовый к восприятию света родопсин содержит ретиналь в 11-цис-форме (что-то вроде буквы Г), а в препаратах обесцвеченного родопсина ретиналь находится в транс-форме (похож на палку).
Это означало, во-первых, что свет поглощается ретиналем, и, во-вторых, что после поглощения света его молекулы изменяют форму. Заметим, кстати, что сама по себе изомеризация в растворе почти не требует энергии. Так что часто употребляемое выражение “энергия поглощенного фотона усиливается в сетчатке” не вполне правильно. На вход биологического усилителя попадает лишь Глава энергии фотона, а вся она нужна в основном для того, чтобы преодолеть энергетический барьер, разделяющий цис- и транс-состояния ретиналя, когда он связан с белком. После совершения этой работы значительная Глава энергии фотона превращается в тепло. Когда внутри белка вместо Г-образного ретиналя оказывается “палка”, это незамедлительно вызывает последовательные сдвиги спектра поглощения то в одну, то в другую сторону...
Каждое изменение спектра означает какое-то изменение структуры белка, конформационную перестройку... Значит, одна из этих перестроек (или одно из промежуточных состояний) и запускает дальше цепь событий, приводящую к появлению сигнала. Таково было представление о фотохимическом механизме восприятия света лет 20 тому назад, после работ группы исследователей во главе с Дж. Уолдом, получившим за них Нобелевскую премию. Он же сформулировал вопросы, на которые следовало искать ответы дальше: какая именно перестройка ключевая, что она “включает”?
В течение 15 лет считалось наиболее вероятным, что переход между метародопсином I и метародопсином II (метародопсин I имеет максимум спектра поглощения длины волны 480 нм и время жизни 1,0 мсек; метародопсин II имеет максимум спектра поглощения длины волны 380 нм и время жизни 100 сек. Примеч. мое. О. Ю.) является как раз той стадией, которая запускает дальше цепь событий, приводящую к появлению сигнала. Однако в последнее время стали накапливаться факты, плохо согласующиеся с таким предположением...
Оказалось, что есть другие стадии, ранее не известные, которые также могут играть ключевую роль. Еще хуже обстоит дело с ответом на второй вопрос. Здесь пока есть только разрозненные факты и туманные предположения...
Позже было выяснено, что в темноте в наружный сегмент течет ток ионов натрия. А на свету, как это ни удивительно, ток уменьшается. Любой человек, когда его просят сконструировать датчик, делает его таким образом, чтобы при нулевом сигнале тока не было. Природа, как правило, поступает так же. Однако в фоторецепторе она поступила иначе, и мы пока не понимаем, почему. Если палочки поглощают по одному фотону, ток уменьшается на 2-3%. При вспышке света, дающей около 200 фотонов на палочку, ток прекращается совсем и фотоответ насыщается (не растет больше при увеличении энергии вспышки)...
На что влияет свет? На ЭДС, создаваемую натриевым насосом, или на сопротивление, определяемое наружной мембраной?
...фоточувствительностью обладает не насос, а мембрана, сопротивление которой растет при освещении. Повышение сопротивления вызывает изменение падения напряжения. Последнее распространяется вдоль мембраны и доходит, таким образом, до синапса. На этом кончаются твердо установленные факты...
Мы подошли к основному на сегодняшний день вопросу фоторецепции: каким образом конформационное изменение родопсина, расположенного на мембране диска, вызывает повышение сопротивления наружной мембраны палочки? Первую разумную гипотезу высказал американский ученый В. Хэджинс. Он предположил, что в темноте в дисках накапливаются ионы кальция. При освещении родопсин понижает сопротивление мембраны диска на небольшое время. В междисковое пространство выходит порция ионов кальция, и это приводит к закрыванию натриевых каналов наружной мембраны...
И все-таки считать гипотезу доказанной пока рано. Дело в том, что из соотношения сигнала к шуму, который в палочке не более одной трети величины, соответствующей попаданию одного фотона в секунду, следует, что порция ионов на один фотон должна быть не меньше 10, а лучше 30-40 штук. А во всех экспериментах размножения не получается - на один фотон всегда выделяется (или может проходить) приблизительно один ион Ca++. Второй недостаток схемы с кальцием заключается в том, что она игнорирует наличие в наружном сегменте палочки ферментов, активность которых зависит от света...
Итак, нужно придумывать схему, в которой свет вызывал бы рост концентрации кальция, уменьшение концентрации циклонуклеотида, активацию ГТФазы (гуанозинфосфата. О. Ю.) и, в конце концов, рост сопротивления наружной мембраны. В самих схемах недостатков нет. Но ни одна из них не может объяснить все факты. В частности, было показано, что концентрации циклонуклеотида и кальция могут варьировать в широких пределах, а фотоответ не изменяется...Итак, как-то, - пусть мы пока не знаем в деталях, как, - поглощенный свет преобразован в увеличение электрического напряжения на мембране фоторецепторов. Дальше начинается обработка информации. Как она происходит? К сожалению, этого автор не знает. Принципы, которыми пользуется наш мозг, анализируя изображение, до сих пор не поняты. Известны лишь результаты.
Мозг умеет как бы идеализировать образы, абстрагируясь от признаков, в данной ситуации несущественных. Скажем, если мы увидим десять белок, то сначала они покажутся одинаковыми (абстрактный образ белки) и только потом мы уловим различия между ними. Если написать букву А десятью разными способами, то даже ребенок 7-8 лет уверенно узнает ее. Предпринимаются упорные попытки научить машину делать то же самое, но говорить, что проблема решена, пока рано”.
Прекратим на этом выборочное цитирование статьи Ратнера, поскольку нами выявлены главные проблемы, связанные с пониманием (НЕ-пониманием) механизма зрения. Как говорится, мозаика пока никак не складывается в полную картину. Мне кажется, что вопрос мог бы быть решенным и на уровне нейроанатомии и на уровне когнитивных процессов в том случае, если бы можно было предложить объяснение работы тракта зрения на уровне структурном, или функциональном.
Это означает необходимость проведения принципиально новых когнитивных (в данном случае - просто познавательных) экспериментов со зрением, из которых можно было бы сделать более определенные выводы, заключения о природе и характере преобразования сигналов в тракте зрения. Мне представляется, что я могу предложить такого рода эксперименты, дающие как раз когнитивный материал для конкретных функциональных обобщений.
Для этого я хочу рассказать о ряде феноменов зрения и попытаться их объяснить с позиции информационно-отражательной модели. Кроме того, необходимо заново переосмыслить ряд известных свойств сенсорных систем.
Сначала мы рассмотрим явление, которое принято связывать с так называемой “эйдетической памятью” (образной памятью). Следует заметить, что введение такого рода понятий является своеобразным введением специфических аксиом, когда одно непонятное заменяется на другое также непонятное, но зато получает вполне определенное определение, не всегда правильное. Так происходит и с так называемой “эйдетической памятью”, когда загадочное в целом явление при отсутствии понимания, скажем, самого понятия “память” дополняют еще более непонятным “эйдетическим” содержанием. Сам же феномен достаточно часто наблюдается в обычной жизни.
“Многие ученые, выступая перед публикой, мысленно представляют себе свои рукописи. Как описывает известный французский психолог Бинэ, один государственный деятель рассказывал, что запинки в его речи на трибуне происходили от того, что он приходил в замешательство от помарок с зачеркнутыми местами в своей рукописи... Из литературы нам известны примеры необычайной зрительной памяти. Так, И. И. Левитан по отдельным наброскам, сделанным летом, зимой воссоздавал виденные им картины природы.
Известный английский портретист Дж. Рейнольдс в течение некоторого времени изучал позировавшего ему человека, а затем писал портрет по памяти. Он не нуждался более, чем в одном сеансе для написания портрета: “Когда передо мной являлся оригинал, - объяснил он, - я рассматривал его внимательно в течение получаса, набрасывая время от времени его черты на полотно; более продолжительного сеанса мне не требовалось. Я убирал полотно и переходил к другому лицу. Когда я хотел продолжать первый портрет, я мысленно сажал этого человека на стул и видел его так ясно, как если бы он был передо мной в действительности; могу даже сказать, что форма и окраска были более резкими и живыми. От времени до времени я взглядывал на воображаемую фигуру и принимался ее рисовать; я прерывал свою работу, чтобы рассмотреть позу, совершенно так же как если бы оригинал сидел передо мной, и всякий раз, как я бросал взгляд на стул, я видел человека”.
Таким образом, художник воспроизводил на полотне черты лица. По-видимому, образ неизгладимо запечетлевался в его памяти” (А. М. Вейн, Б. И. Каменецкая “Память человека”, М., “Наука”, 1973 г., стр. 101, 102).
То, что здесь названо зрительной, или “эйдетической памятью”, безусловно, имеет к памяти непосредственное отношение, однако дело совершенно в ином. Я постараюсь достаточно подробно рассказать о явлении целенаправленной “галлюцинации”, которую я сам вызвал у себя в достаточно экстремальной ситуации.
Дело происходило в январе 1961 года, когда я, тогда студент электротехнического факультета, сдавал экзамен по электрическим машинам. Данный предмет сложен потому, что многие положения в нем являются эмпирическими, и теория электрических машин во многом является синтезом эмпирики и “приложений” некоторых теоретических обоснований.
Должен сказать, что учился я отлично и на любой экзамен шел, не имея каких-либо проблем, нерассмотренных вопросов, невыясненных моментов. Помимо относительно систематической работы в течение семестра мы с другом готовились к сессионным экзаменам по предложенной мной методике (не Бог весть какой, но эффективной) и к экзамену подходили, что называется “во всеоружии”. Поэтому, в частности, большинство институтских экзаменов я сдавал без какой-либо предварительной подготовки, сразу после получения экзаменационного билета.
И на этот раз я шел на экзамен полностью подготовленным. Тем не менее “на всякий случай” (чуть ли не единственный раз) я прихватил с собой свой конспект, который, как правило, вел на лекциях систематически и аккуратно. Шпаргалками я никогда не пользовался, поэтому причина, по которой я захватил конспект, была несущественной: хотелось как-то психологически подстраховаться. Тем более, конспект - это, все-таки, не шпаргалка и им не так просто воспользоваться.
Взяв билет, я прочитал вопросы. Первый был: “Реакция якоря электрической машины постоянного тока”. Второй: “Электромашинные усилители”. Прочитав вопросы, я был совершенно озадачен: второй вопрос мог рассказать немедленно, а по первому вопросу не было в памяти даже следов того, что я изучал этот вопрос.
Делать было нечего, отвечать я был не готов, поэтому сел за парту, стоявшую непосредственно перед преподавателем. Чтобы хоть как-то прийти в себя, я стал достаточно подробно писать ответ по второму вопросу, хотя надобности в этом не было. Когда же со вторым вопросом было покончено, я начал пытаться вспомнить, о чем вообще может идти речь в первом вопросе, но абсолютно ничего вспомнить не мог.
Положение казалось безвыходным, и я решил заглянуть в конспект. Каково же было мое разочарование, когда оказалось, что те две лекции, на которых рассказывалось о реакции якоря двигателей постоянного тока, я “добросовестно” прогулял. Тем не менее, именно это “открытие” меня совершенно успокоило: стало понятно, что данный вопрос я изучал по учебнику.
Поняв это, я как-то внезапно увидел (в буквальном смысле) перед собой необходимые страницы учебника. Я видел все: текст, рисунки и подрисуночные подписи, номера страниц, которые мне необходимо было “перелистывать”. Видел так, как, скажем, вы видите данный текст, читая его в данное время. Но удивительно было то, что самого текста я не помнил и не понимал. Поэтому в сложившейся ситуации я просто полностью, совершенно подробно, со всеми запятыми, переписал нужный материал, занимавший в книге три страницы, переводя взгляд со страниц “книги” на лист бумаги. После переписывания нужного текста я получил так необходимую мне “шпаргалку”, прочитал ее, разобрался в материале и отлично сдал трудный экзамен, ответив на все вопросы преподавателя.
Я привел данный пример вовсе не для того, чтобы продемонстрировать возможности своей памяти. Тем более что и память в данном случае “сработала” специфически: я видел, но не понимал, т.е. не воспринимал виденное. Над этим феноменом я задумывался неоднократно, рассказывал о нем разным людям, но либо те не понимали данного явления, либо считали это обыденным случаем.
Воздержусь пока от анализа явления “эйдетической памяти” с позиции информационно-отражательной модели, поскольку данных для объяснения пока недостаточно.
Другие, близкие к “эйдетической памяти”, эффекты, мы встречаем достаточно часто, не обращая на них особого внимания. Так при входе в затемненное помещение мы первоначально ничего не видим, пока наше зрение не адаптируется каким-то образом к новой ситуации. Объяснение этого явления, а в равной мере и эффекта непрерывности киноизображения за счет “инерционности” нашего зрения, на мой взгляд, не более чем уход от проблемы.
Можно провести и такой опыт, также лежащий в русле рассматриваемого эффекта, который заключается в определенном выявлении особого свойства нашего зрения при определенных условиях формировать негативное изображение от только что виденного объекта.
Если в течение 30 – 40 с смотреть на какой-либо неподвижный предмет или на какое-либо изображение, а затем перевести взгляд на белое пространство (белый лист бумаги, белое полотно), то на фоне этого белого пространства будет в течение некоторого времени видно несуществующее изображение, но в негативном изображении. Вот это-то чрезвычайно важно для понимания следующих описываемых феноменов зрения.
В работе Ж. Годфруа “Что такое психология” (М., “Мир”, пер. с фран. 1996 г., т.1, стр. 184) вскользь упоминается о теории Геринга (E. Hering, “Theory of Light Sensation”, Boston, 1912), согласно которой в цветовом зрении имеют место оппонентные процессы. В частности, на цветной вкладке в книге Ж. Годфруа дано цветное негативное изображение американского флага. Если посмотреть на это изображение в течение указанного времени, а затем перевести взгляд на белый лист бумаги, то экспериментатор действительно в течение некоторого времени будет видеть изображение американского флага, но в обычном, в данном случае, позитивном изображении.
Вот как объясняет это явление В. Д. Глезер.
“Напомним хорошо известные факты об отрицательных последовательных образах: если достаточно длительное время смотреть на белый квадрат, а затем перевести взор на серую поверхность, то будет виден черный квадрат; если смотреть на красную фигуру, а затем ее убрать, - будет видна зеленая. Менее известен факт форменных последовательных образов: если смотреть на вертикальную решетку, то последовательный образ виден как горизонтальная исчерченность. Последовательные образы - психофизический коррелят оппонентных свойств нейронов зрительной системы. Оппонентность в свою очередь отображает линейные свойства нейрона.
Наиболее очевидно это для системы бело-черных нейронов, измеряющих яркость. Линейность Х-нейронов сетчатки, НКТ (наружного коленчатого тела. О. Ю.) и зрительной коры основана на том, что увеличение освещенности оn-участка РП (рецептивного поля. О. Ю.) вызывает возбуждение, а уменьшение ее - торможение. Такая организация неудивительна. Представляется естественной возможность отвечать в обе стороны от нуля на изменения интенсивности света. Менее очевиден смысл организации красно-зеленой и желто-синей осей в цветовом зрении. Еще более странными кажутся оппонентные свойства нейронов, являющихся ПЧФ (пространственно-частотными фильтрами. О. Ю.). РП, служащие для описания формы, устроены гораздо сложнее, чем цветовые. Однако принцип оппонентности сохраняется и для них. РП большинства нейронов зрительной коры тормозятся на ориентации, отличающиеся (отличающейся? О. Ю.) от оптимальной. Боковые относительно пика ПЧХ (пространственно-частотной характеристики. О. Ю.) частоты также оказывают тормозное влияние.
Если учесть, что ПЧ (пространственная частота. О. Ю.) и ориентация - равноправные характеристики двумерного фильтра ПЧ..., то ясно, что указанные выше свойства РП отображают оппонентность в системе описания формы. Следовательно, оси n-мерного пространства, служащего для описания формы, также полярны. Принципы организации нейронных сетей, выполняющих оппонентные операции в разных системах, должны быть общими. Как уже подчеркивалось выше, система цветовых измерений очень интересна в силу относительной своей простоты как модель для понимания функционирования более сложной системы описания формы. Можно предположить, что в многомерном пространстве, полученном на основе пространственно-частотного описания, действуют алгоритмы, близкие к тем, которые работают в трехмерном пространстве описания цветов.
То обстоятельство, что при описании формы сложного изображения число осей пространства очень велико, не имеет значения для применения этого алгоритма. Существенно лишь, что каждая ось построена по принципу оппонентности. Таким образом, принцип оппонентности выдерживается на каждом последующем уровне все более усложняющейся организации. Действительно, on- и off-нейроны служат для описания яркости вдоль одномерной оси, цветовые нейроны вместе с бело-черными - в трехмерном цветовом пространстве, корковые нейроны – для описания формы в n-мерном пространстве. Упорство, с которым на каждом уровне создается в нейронных сетях оппонентность, свидетельствует о ее важности. Хотя на рассматриваемых до сих пор уровнях нет обучающихся нейронов, значение оппонентности, вероятно, в том, что она необходима для обучения на последующих уровнях... В чем же смысл оппонентности? Ее можно понять как нейрофизиологическое оформление устройства, служащего для передачи отрицательных значений сигнала” (В. Д. Глезер, “Зрение и мышление”, Л., “Наука”, 1985 г., стр. 172-173).
В приведенной цитате дано много объяснений “инструмента” зрения, но нет объяснения самой необходимости принципа оппонентности. Приведенное обоснование оппонентности как средства передачи отрицательных сигналов дано совершенно неубедительно, поскольку опять же уводит вопрос из одной плоскости незнания в другую. Точно также выглядит замена непонятных “последовательных образов” на “психофизический коррелят оппонентных свойств нейронов зрительной системы”.
Для чего и в чем состоит данный принцип - это намного важнее, чем знание того, как это устроено, так как это уже второй, следующий этап исследования. Удивляет, что не выдвинуто никакой гипотезы для объяснения необходимости и сущности этого явления для цветных сигналов, так как здесь уже никакие “положительные” или “отрицательные” сигналы не могут быть. Имеется и такое возражение: из приведенного отрывка видно, что “кто-то” (мозг или глаз) занимается только тем, что “описывает формы”. Разум (человека или другого организма) при такой интерпретации совершенно отбрасывается.
Вряд ли “описание” вообще необходимо, так как из “описания” ничего не следует, и оно нигде не может быть использовано разумом, в том числе и при “узнавании” ситуации. Вспомним, что каждый предмет, каждое явление предстают перед нами всякий раз в совершенно обновленном варианте, ничуть не “похожем” на предыдущие предъявления. Поэтому “описание” внешнего мира (при его наличии) было бы таким громоздким, что для него не хватило бы никакой памяти.
Представляется также странным принятое автором неопределенное нулевое значение освещенности, относительно которого “естественно” осуществляется измерение освещенности в большую или меньшую стороны. Данная гипотеза совершенно “неестественна” как раз в силу принятых в физике методов измерения освещенностей. У Глезера, как можно положить, нулевое значение освещенности вовсе не означает такое освещение (предмета), когда поток света вовсе отсутствует. Нулевое освещение оказывается вовсе не нулевым, а каким-то неопределенным.
Более того, в цитировавшейся выше статье Ратнера приводятся сведения о реакции фоторецепторов совершенно иным - от максимума - образом, т.е. нет какого-то “среднего” ощущения освещенности. Следовательно, если такого рода восприятие освещенности имеется, то оно должно быть функционально необходимо, но при этом должно быть обеспечено иным, “инструментальным” методом. Я думаю, что такое толкование Глезером понимания восприятия глазом уровня освещенности обнаруживает, скорее, желание подогнать наблюдаемые явления под какую-то, чем-то удобную модель. Поэтому on- и off-нейроны трактуются, на мой взгляд, совершенно неверно.
В приведенной цитате принципиальным недостатком системы представления является и то, что нейронам отдано то, что им не может принадлежать никак - самообучение или просто обучение нейронов: самообучение или просто обучение должно принадлежать разуму в целом, во всей его совокупности, без подразделения на какие-то “разумные” частички, или “частично разумные части”. Не правда ли, как это странно звучит?
Мне представляется важным то, что принцип “оппонентности” прослежен В. Д. Глезером на нейронном уровне. Но объяснение этому факту можно дать и совершенно иное: тот механизм компенсации, о котором шла речь выше, наличествует, так сказать, на инструментальном уровне и может отражать связи как “сердца” мозга с сенсорами, так и сенсоров с “сердцем” мозга (off- и on-нейрон). Следовательно, тщательное исследование того, как “устроен” сенсорный механизм, не создает условий проникновения в секреты его работы.
Для того, чтобы сформулировать и обосновать модель работы механизма зрения, рассмотрим эффект зрения, открытый мной в 1971 г.
Каждый может провести описываемый опыт без какого-либо ущерба для своего здоровья. Для этого, устроившись поудобнее (лучше лежа), посмотрите в течение нескольких секунд (от двух до пяти или несколько более, но эффекты будут проявляться иначе) на свет включенной электрической лампы, хотя это может быть и другой источник света, скажем, пламя свечи. После этого, не меняя позы и не убирая источник света, прикройте глаза веками.
Сначала вы увидите несуществующее изображение источника света так, будто он остался перед глазами, хотя, конечно, яркость его будет меньше. Однако несуществующее изображение постепенно будет темнеть, изменяя цвет от ярко-желтого через малиново-красный к темно-синему и темно-фиолетовому, будет расплываться, терять четкость.
Когда вам покажется, что изображение полностью почернело и почти исчезло, прикройте дополнительно глаза ладонью, которая в этом случае будет выполнять функцию дополнительного экрана. В этот момент изображение вновь станет достаточно ярким и четким, приобретет прежний, т.е. желтый цвет. Дождитесь почти полного исчезновения изображения и уберите ладонь, играющую роль защитного экрана (веки не открывайте). Вы вновь увидите изображение, но оно станет на этот раз негативным, т.е. черным и снова начнет расплываться, сливаясь с подсвечиваемым фоном. Потом заслоните вновь ладонью-экраном свет от лампы, и вы снова увидите исчезнувшее изображение, которое вновь станет позитивным. Так можно повторить манипуляции с экраном несколько раз, и эффект, постепенно слабея, будет повторяться, но при каждой последующей манипуляции негатив (позитив) будет меняться на свою противоположность.
Продолжительность эффекта, варианты “цветовой игры” несуществующего изображения будут зависеть от времени начальной экспозиции (времени засветки при открытых веках), от интенсивности источника света. Можно также манипулировать моментом установки и удаления экрана: этим вы будете либо сокращать, либо увеличивать продолжительность наблюдения эффекта. Личные наблюдения дали мне такие данные. Время первой деградации изображения (t1) (после закрывания глаз веками) от 30 до 35 сек.. Время второй деградации (t2) – примерно (25-30) сек. Каждая последующая итерация становится короче на (5-10) сек. Общее время наблюдения эффекта - от 80 - 100 до 240 - 250 сек. На рисунке представлена примерная картина наблюдаемого феномена зрения по субъективному восприятию.
При внимательном наблюдении за ходом эксперимента, можно увидеть также и определенные изменения цветовой гаммы и освещенности остального поля зрения (при закрытых веках), что также связано с наблюдаемым эффектом. Важно другое: несуществующее изображение вы наблюдаете настолько долго, что это уже не может быть объяснено “последовательными образами” или “эйдетической памятью”.
В 1971 г. я записал свои наблюдения, дав принципиально новое обоснование механизму зрения и сновидениям. Надо сказать, что к тому времени мне еще были недоступны главные положения информационно-отражательной модели, но, тем не менее, мне удалось все-таки достаточно близко подойти к объяснению феномена, который, кстати, уже тогда объяснил мне эффект зрения, наблюдавшийся мной на экзамене (феномен “эйдетической памяти” страниц книги).
Теперь дадим объяснение описанным феноменам зрения с позиции информационно-отражательной модели. Сам факт наблюдения в течение достаточно длительного по продолжительности времени несуществующего изображения, возобновляемого только за счет изменения (модуляции) освещенности фона, говорит о том, что это несуществующее изображение реально существует на сетчатке глаза, т.е. синтезируется нашим разумом. Всякая попытка объяснить этот эффект через инерционность очевидно будет неудовлетворительной, поскольку вследствие инерционности не могло бы появиться негативное изображение, явственно проявляющееся на последующих итерациях, а также не могло бы произойти восстановление позитивного изображения.
Смысл же инерционности, очевидно наблюдаемой, заключается в том, что достаточно сильный и контрастный внешний сигнал запоминается и затем вновь воспроизводится через функцию компенсации на сетчатку глаза. При этом обратное восприятие происходит в инверсном виде по отношению к самой функции компенсации. Об этом как раз говорит преобразование представляемого изображения из позитивного представления в негативное и наоборот.
Имеет смысл подробно проанализировать ход процесса формирования каждого из изображений в данном эксперименте (см. рисунок 4).
До того, как вы закроете веки, функция компенсации максимальна именно в зоне засветки сетчатки. В тот момент, когда вы закрываете глаза, на сетчатку глаза начинает проникать тот поток света, который ваши веки могут пропустить. В результате вся сетчатка глаза получает равномерную засветку, в которой нет каких-либо конкретных образов. Следовательно, по всему полю зрения нет стимулов, вызывающих формирование образной интегральной функции.

t0 t1 t2 t3
Яркость (относительно фона) субъективное восприятие
Время (сек)
Рисунок 4 Иллюстрация опыта по выявлению действия
функции компенсации
Сохраняющееся изображение от нити накаливания сформировано функцией компенсации, которую мозг запомнил именно в силу ее интенсивности, что вызывает ощущение продолжающейся засветки сетчатки в этом месте, т.е. создается кажущаяся освещенность сетчатки. Отсутствие реального изображения и полная фоновая засветка постепенно ослабляют действие функции компенсации, т.е. генерируемое мозгом изображение, которое изменяет спектральный состав, постепенно гасится и теряет четкость. То, что действует именно функция компенсации, вы обнаруживаете именно в тот момент, когда вводите дополнительный экран (например, ладонь). Действительно, до введения дополнительного экрана засветка сетчатки уже ощущается почти как равномерная, но именно дополнительный экран обнаруживает, что данная зона сетчатки (та, где было изображение нити накала) управляется от мозга: изображение вновь вспыхивает прежним цветом. Значит, изменение к нулю фоновой освещенности смещает как бы начало отсчета, что и позволяет выявить указанное индивидуальное управление от мозга конкретного участка сетчатки.
Дальнейший процесс изменения функции компенсации при использовании дополнительного экрана (ладони) позволяет увидеть, что проэкспонированный участок сетчатки вновь приближается по значению яркости свечения к усредненному по полю зрения (т.е. к нулевому), с той разницей, что этот участок сетчатки мозгом воспринимается активно. Но поскольку действие функции компенсации продолжается, то приобретший темный цвет участок сетчатки после удаления дополнительного экрана сохраняет свою темновую “освещенность”, что теперь воспринимается уже как негативное изображение нити накаливания.
В ходе следующей итерации (после удаления дополнительного экрана) кажущаяся освещенность данного участка сетчатки будет стремиться к максимальной освещенности, имеющейся по всему полю сетчатки. Поэтому последующее введение дополнительного экрана вновь восстанавливает исходное изображение нити накаливания, т.е. ярко-желтое.
Однако остается открытым вопрос, почему в одних случаях после экспозиции мы сразу видим негативное, а в нашем эксперименте первоначально наблюдаем позитивное изображение?
Изменим схему нашего эксперимента. Сразу после такой же экспозиции не будем закрывать глаза, а посмотрим на освещенное белое полотно, например, лист бумаги. В данном случае на белом фоне при открытых глазах первоначально мы будем видеть, как и в предыдущем случае, позитивное (ярко-желтое) изображение нити накаливания, но через 3-5 сек (после прекращения засветки) изображение станет совершенно темным, т.е. негативным по отношению к пространству листа.
Если после этого мы закроем веки, то изображение вновь станет ярко-желтым, т.е. позитивным. Проделывая описанные в предыдущем эксперименте манипуляции, в дальнейшем мы будем наблюдать ту же самую картину, что и в первом случае. Следовательно, в самой сути процесса ровным счетом ничего не меняется, и все зависит от фоновой засветки, о чем выше уже говорилось.
Не меняет содержания и хода процесса и такое изменение эксперимента, когда мы, находясь в затемненной комнате, первоначально дадим короткую экспозицию (250-500 мсек.) за счет короткой вспышки, а затем, закрыв глаза веками, дадим освещение помещения и начнем манипулировать экраном по прежней методике: результаты повторятся в точности.
Исходное изображение малой яркости в “негативном исполнении” мы можем увидеть в том случае, если для своих дальнейших наблюдений выберем ровный фон высокой яркости, а экспонируемое изображение будет иметь невысокую яркость. В этом случае в течение очень непродолжительного времени, пока не “погаснет” функция компенсации, мы видим негативное, по отношению к исходному, изображение. На темном фоне в этом случае мы вообще ничего не увидим. Если же исходное изображение будет иметь большую яркость по сравнению с яркостью выбираемого для наблюдения фона, то мы увидим прежнее, т.е. исходное изображение, которое будет гаснуть так, чтобы кажущаяся засветка конкретного участка сетчатки сравнялась с фоновой засветкой. В случае, когда мы не проводим дальнейших манипуляций с освещенностью фона, происходит “забывание” только что наблюдавшегося светового символа.
Следовательно, разум, обладая возможностью воспроизводить реально любые изображения, “стремится” “забыть” их. При иных условиях обратное восприятие, имеющее характер реально возникающей положительной обратной связи в тракте зрения (очевидно так же и в других сенсорных трактах), привело бы к возбуждению сенсорного тракта, а вместе с ним и нарушило бы устойчивую работу психики. С этой точки зрения эффект “забывания” равноценен механизму демпфирования, используемому в технических системах.
Все эффекты наблюдения изображения после того, как наблюдаемый предмет исчезает из поля зрения, подтверждают реальную работу функции компенсации, но дополняют наше знание о ней тем, что мозг в норме реально синтезирует негативное по отношению к реальности изображение, т.е. действительно компенсирует внешний сигнал.
Это приоткрывает механизмы “узнавания” предметов, символов, явлений, процессов, поскольку функция отражения благодаря действию функции компенсации почти полностью компенсирует (в некотором смысле - уничтожает) входной сигнал.
Данный вывод чрезвычайно важен, поскольку каждый может убедиться в том, что аддитивное сложение позитивного изображения и негативного изображения (наложение их друг на друга) дадут нейтральное, скорее всего, серое поле почти без изображения. Следовательно, функция компенсации обеспечивает сокращение новой информации для мозга, что также принципиально важно, так как в этом случае существенно уменьшается суммарный поток новой информации, который должен быть усвоен мозгом.
В случае несоответствия внешней информации и информации, синтезированной мозгом, узнавания не может произойти или оно будет осуществлено с большой ошибкой.
Теперь мы можем вполне уверенно сказать, что мы “видим” разность между входным зрительным стимулом и компенсирующим его внутренним зрительным стимулом, являющимся инверсией (негативом) по отношению к входному стимулу. Именно это и является основой механизма “узнавания”. Как осуществляется процесс “узнавания” рассмотрен мной в книге “Психология живого мира”.
Главный вывод из этих экспериментов состоит в том, что активное управление сетчаткой глаза действительно имеется. Это реально подтверждает действие функции компенсации.
Другой вывод состоит в том, что внутреннее воздействие от мозга к сетчатке глаза за счет функции компенсации мы действительно воспринимаем вновь как реальное изображение в инверсном виде по отношению к функции компенсации.
Выявленное взаимодействие мозга и глаза реально подтверждает мысль о том, что сенсоры (а в данном конкретном случае - глаза) являются неотъемлемой Главаю мозга.
Описанные выше эксперименты по выявлению действия механизма компенсации в работе тракта зрения позволили понять “что мы видим”, а видим мы именно разность между входной информацией и информацией, синтезированной нашим мозгом.
Еще один важный вывод из рассмотренных экспериментов состоит в том, что нельзя назвать галлюцинации просто какими-то химерическими построениями внутри мозга: мозг генерирует конкретные изображения, проектирует их на сетчатку глаза, а затем снова воспринимает их как реальность.
ГЛАВА 9. ПОТРЕБНОСТИ И РЕФЛЕКСЫ
Для четкого понимания дальнейшего материала необходимо представить здесь некоторые выводы из общей теории психических функций. Этот материал будет изложен в ограниченном объеме, достаточном для понимания общей методологии информационных методов лечения болезней. Четкое понимание информационной сути потребностей необходимо для понимания возникновения и, соответственно, лечения некоторых видов психических заболеваний.
Одним из принципиальных выводов, полученных при разработке информационной теории психических процессов, является вывод о невозможности включения “в работу” ни одного рефлекса, если отсутствует соответствующая потребность. Кроме того, ни один рефлекс не может быть константным, неизменяемым. Каждый рефлекс обязательно “приспосабливается” разумом организма к конкретной ситуации, которая никогда не может повториться даже в деталях. С этой точки зрения рефлексы (безусловные и условные) всегда выступают лишь как “домашние заготовки” (но не готовые решения), которые и приспосабливаются к определенной деятельности. Следовательно, все рефлексы также видоизменяются, развиваются, трансформируются в ходе жизненного процесса.
Рассмотрим вопрос о соотношении потребностей и рефлексов более подробно.
Вопрос о том, как возникают и в чем проявляются потребности организма, относится к числу важнейших вопросов. Однако можно указать на наличие таких потребностей, которые могут представать перед нами как заданные. Такие потребности принято обуславливать, объяснять благодаря наличию безусловных рефлексов, врожденных инстинктов.
“Представление о безусловном рефлексе принадлежит к числу фундаментальных понятий физиологии высшей нервной деятельности. Невозможно себе представить какой-либо условный рефлекс (даже второго, третьего и т.д. порядков), в основе которого нельзя было бы обнаружить соответствующего безусловного рефлекса. Для физиологии высшей нервной деятельности это правило имеет столь же непреложное значение, как второй закон термодинамики для физики.
Наиболее существенной чертой любого безусловного рефлекса является его врожденность, его генетическая заданность, противопоставляемая индивидуально приобретенному онтогенетическому опыту. Классический пример чисто врожденного поведения - действия птенца, обеспечивающие его вылупление из яйца. Врожденный характер носит и умерщвление мыши птенцом копчика стереотипным ударом в голову. Новорожденные цыплята предпочитают клевать трехмерные объекты, а не плоские кружки” (“Физиология поведения. Нейрофизиологические закономерности”, Л., “Наука”, 1986 г., стр. 80).
Представляется, что ясности в вопросе о рефлексах и потребностях, их взаимном соотношении (взаимозависимости или независимости) до сих пор нет. Так рефлексом называют такую цепь событий, когда сигналы от какого-либо органа чувств передаются с помощью нервной системы и вызывают автоматическую реакцию. Иначе говоря, в понятие рефлекса включены как входные данные, так и выходные. Более сложные стереотипные формы поведения, детерминированные генетически, принято называть инстинктами, которые уже могут деформироваться под влиянием опыта или, в отдельных случаях, не формироваться вовсе, что, в некотором смысле, совершенно непонятно.
Кроме того, инстинктивное поведение, по мнению современных исследователей, может проявиться только тогда, когда имеется соответствующая стимулирующая внешняя ситуация и определенные внутренние факторы в форме потребностей или мотиваций. Следовательно, как только начинают рассматриваться инстинкты, вопрос сразу же становится совершенно запутанным: автоматизм перемешивается с потребностями и взаимоотношение инстинктов и потребностей повисает в воздухе.
Соответствие между типом раздражения и типом поведенческой реакции навело ученых на мысль о существовании какого-то механизма, способного решать, какую именно из всех свойственных данному виду форм поведения следует запустить в том или ином случае. Этот механизм получил название врожденного пускового механизма, который, по мнению исследователей, можно было бы сравнить с заложенной в вычислительную машину программой. Введение понятия “пусковой механизм” еще больше запутывает ситуацию и нисколько не объясняет явление.
Теперь рассмотрим понятия “мотивация” и “потребность”.
Так, “мотивация есть физиологический механизм активирования хранящихся в памяти следов (энграмм) тех внешних объектов, которые способны удовлетворить имеющуюся у организма потребность, и тех действий, которые способны привести к ее удовлетворению” (П. В. Симонов).
“Потребность есть специфическая (сущностная) сила живых организмов, обеспечивающая их связь с внешней средой для самосохранения и саморазвития, источник активности живых систем в окружающем мире” (П. В. Симонов).
Следовательно, при таких определениях мотивация выступает как семантическое понятие, не приводящее само по себе к действию, но объясняющее его, а потребность как побудительный фактор приводит к тому или иному движению (физическое движение, движение мысли и т.д.). Однако здесь уже нет места для рефлексов или инстинктов.
В результате совершенно очевидной становится неполноценность всей системы взглядов на потребности и рефлексы (инстинкты). При таком подходе исчезает какая-нибудь связь между рефлексами (инстинктами) и потребностями, что совершенно запутывает ситуацию. Поэтому такой подход не позволяет, на мой взгляд, когда-нибудь завершить изучение всего набора рефлексов, инстинктов и потребностей, провести их классификацию и инвентаризацию.
Наиболее сложным вопросом при анализе потребностей живого организма является определение первичности, или определение того, что порождает саму потребность. Если рефлекс (инстинкт) первичен по отношению к потребности, то тогда становится непонятным назначение самой потребности. Например, такие потребности, как потребность организма в кислороде, в питательных веществах, являющиеся основой поддержания гомеостатических функций, существуют вроде бы самостоятельно и приводят к движениям, которые в этом случае можно назвать рефлекторными. Следовательно, в этом случае не инстинкт (безусловный рефлекс) порождает потребность, а потребность порождает определенное инстинктивное движение (рефлекс).
На самом деле решение вопроса является намного более сложным, чем это можно было бы представить. Давая объяснение поведения при удовлетворении указанных потребностей через безусловные рефлексы или инстинкты, мы не объясняем ровным счетом ничего, уходим от вопроса.
Рассмотрим, например, функцию дыхания. В спокойном состоянии темп, или интенсивность дыхания минимальна. При беге, напротив, интенсивность дыхания максимальна. Следовательно, наблюдается разная потребность в интенсивности дыхания, или в объеме потребляемого кислорода. Тем не менее, этим проблема не исчерпывается. При прекращении бега, казалось бы, потребность исчезла и более не требуется высокой интенсивности дыхания, но организм какое-то время поддерживает эту интенсивность на прежнем уровне, постепенно снижая ее.
Происходит это потому, что в организме был израсходован некоторый запас кислорода, накапливаемый в спокойном состоянии для обеспечения возможной необходимости импульсного механического движения. Таким образом, для контроля дыхательного процесса организм располагает целым набором внутренних сенсоров, которые постоянно отслеживают только данный параметр, являющийся, следовательно, адаптивным, но не заданным заранее, что позволяет не считать функцию дыхания чисто рефлекторной.
Мне могут возразить, что при минимальной интенсивности дыхания все-таки действует рефлекс, обуславливающий минимальную интенсивность дыхания. На это можно указать, что при нахождении плода в организме матери, т.е. еще до появления на свет, этот рефлекс почему-то не действует: в нем нет потребности, поскольку плод находится в околоплодной жидкости и дышать в привычном смысле просто не может.
Можно подобным образом проанализировать все остальные витальные рефлексы и показать, что они являются также адаптивными, т.е. управление идет от множества различных сенсоров, и рефлексы... не являются в общепринятом смысле рефлексами.
Сюда относятся питьевой рефлекс, регуляции сна, пищевой, оборонительный и т.д. Таким образом, я выступаю против сложившейся за столетие системы взглядов на некоторые основания психологии, в частности - против наличия рефлексов у любого живого организма в прежнем их понимании. Точнее: я выступаю против не самих рефлексов, не против их существования, а против их включения в первичные цепи управления организмом. Такое “включение” рефлексов (инстинктов) исключает “потребность” в потребностях, обесценивает их.
Рефлексами следует называть только такие формы поведения, которые запрограммированы на генетическом уровне или приобретены в процессе определенных форм обучения, но не являются определяющими в организации поведения, поскольку они включаются только тогда, когда формируется соответствующая им потребность, причем степень интенсивности реакции в форме рефлекса соответствует степени актуализации этой потребности.
Приведенный краткий анализ одного из витальных инстинктов (дыхания) показал, что минимальный режим дыхания обеспечивается наличием постоянной потребности, которую можно определить, как минимальную, и которая у высших организмов вызывает движение, подобное таксисам простейших организмов, хотя такое определение можно и следует признать как некорректное. Дело в том, что при таком подходе нам не удастся перейти к выявлению процесса адаптации механизма дыхания.
Имеются, правда, два вида безусловных рефлексов - рефлекс сокращения зрачка при повышении яркости освещения и так называемый “коленный рефлекс”, которые проявляются как бы самостоятельно. Но очевидно, что сокращение зрачка - это адаптивная функция, что уже “выдает” ее подконтрольность разуму, а коленный рефлекс, связанный с разрядом некоторых синаптических структур в области колена, может реализовываться при участии, скажем, наиболее древней по происхождению структуры мозга - спинного мозга, что также оставляет за разумом реализацию такого движения.
Поэтому введем понятие порогового узла (ПУ), фиксирующего то или иное изменение гомеостаза или внешней обстановки. При таком подходе все витальные потребности имеют, по крайней мере, одно пороговое устройство, постоянно включенное и постоянно формирующее сигнал о наличии конкретной потребности. Механизм действия адаптации заключается в том, что для каждого вида витальной потребности имеется набор различных пороговых узлов, формирующих свои сигналы только при том или ином возрастании изменений процесса жизнеобеспечения, т.е. в некотором смысле эти пороговые устройства имеют разные пороги срабатывания. Адаптация в данном случае заключается в увеличении или уменьшении действия витальной потребности в зависимости от хода процесса гомеостатического регулирования.
Следовательно, потребность в этом случае формируется по данным не одного порогового узла, а по срабатыванию нескольких. Можно даже сказать, что каждое пороговое устройство формирует свою потребность, а итоговая, результирующая потребность является, таким образом, продуктом деятельности разума. Отсюда следует, что неопределенность сортировки потребностей вызывается, в частности, и многофакторностью каждой из них.
Итак, потребности - есть продукт деятельности разума; они являются входной стимулирующей функцией. Рефлексы являются выходной реакцией (следовательно, тоже продукты разума), но предназначены на удовлетворение имеющихся витальных потребностей, т.е. если не на их исключение, то, по крайней мере, на их уменьшение.
Отметим, что на данном этапе здесь рассматриваются витальные потребности, механизмы формирования и перестройки (адаптации) которых достаточно просто проследить.
К числу витальных потребностей (потребностей первого уровня) следует отнести:
- потребность в пище;
- потребность в воде;
- потребность в определенном температурном режиме;
- потребность в экономии сил;
- потребность в кислороде;
- потребность в защите от вредных внешних воздействий;
- потребность в отдыхе и т.д.
В отличие от классификации П. В. Симонова (см. “Физиология поведения. Нейрофизиологические закономерности”, Л., “Наука”, 1986 г., стр. 102-103)., в состав витальных (биологических) потребностей не включены потребности обеспечения видового существования. Здесь проведено ограничение на уровне исключительно индивида, чтобы более четко разграничить индивидуальное и видовое (т.е. уже социальное).
Совокупность витальных потребностей держит в постоянной работе разум, извлекая из памяти стандартные программы поведения, которые и следует назвать рефлексами, всякий раз перестраивая их в соответствии со складывающейся обстановкой, или адаптируя стандартные программы движений к конкретной ситуации.
При выполнении необходимого действия (физического, биохимического) потребность “выключается”, т.е. погашается. Это приводит к отключению использованного рефлекса (инстинкта). При указанном подходе становится понятным, когда и как включаются те или иные рефлексы, когда они перестают действовать. Это принципиально важно. Важно потому, что каждым рефлексом в конечном итоге управляет разум и только разум. Разум может управлять организмом, например, при использовании рефлексов как некоторых стандартизованных, но адаптируемых программ, когда имеется соответствующее воздействие четырех аналитических структур разума, рассмотренных ранее.
Витальные потребности являются источником и движущей силой того, что человек назвал “эгоизмом”. Понятно, что сам по себе эгоизм не может быть положительным или отрицательным свойством живого организма, поскольку его функциональное предназначение - сохранение индивида, т.е. является принципиально необходимым качеством, которое является источником совершенствования вида через конкретного индивида, благодаря саморазвитию, самосовершенствованию.
Можно сказать, что витальные потребности и соответствующие им витальные рефлексы (инстинкты) являются общими для всех уровней сложности живых организмов. При этом модификация данных потребностей и соответствующих рефлексов происходит только в направлении приспособления их к конкретной анатомии организмов, но не меняет их основания, их сущности. Поэтому и было сказано, что, скажем, таксисы инфузорий имеют совершенно определенное отражение в организмах более сложных. Но у более сложных организмов и эти движения имеют существенно более сложное воплощение в движение, чем это имеется у инфузорий.
Теперь можно перейти к рассмотрению более сложных потребностей, которые, с одной стороны, появляются у живых организмов по мере их усложнения, а с другой - сами потребности все более и более усложняются. Истоком таких потребностей являются все те же витальные потребности, но связаны новые виды потребностей с иной организацией существования живых организмов.
У одноклеточных организмов, например, у инфузорий нет врагов. Но в равной степени у них нет и друзей. Иначе говоря, каждая инфузория живет сама по себе, вне связи с другими особями. Кроме того, у каждой инфузории меню для питания практически постоянно - бактерии. Для инфузории не имеет смысла “интересоваться” как живут ее “сородичи”, чем питаются. Поэтому для уровня одноклеточных организмов характерно наличие только витальных потребностей.
У организмов более сложных, когда уже выделяются специальные клетки для организации жизни всех остальных клеток, возникают задачи совершенно нового плана: взаимодействие с другими особями своего и чужого вида. Особенно это наглядно видно, начиная с насекомых, имеющих половое разграничение. Следовательно, с определенного уровня усложнения организмов появляются потребности социального (межиндивидного) характера, первоначально достаточно простые (размножение). Еще на более высоком уровне организации живых организмов усложнение добывания пищи и расширение “продуктового меню” вызывают появление качественно новых потребностей, связанных с необходимостью освоения новых территорий, с накоплением навыков добывания пищи, борьбой с врагами.
Таким образом, появляются потребности второго уровня. Назовем все виды потребностей, обусловленных взаимодействием (взаимоотношениями), по крайней мере, двух живых организмов одного вида, социальными потребностями, которым соответствуют совершенно определенные социальные инстинкты.
К числу таких потребностей следует отнести:
- потребность видового сохранения;
- потребность принадлежать к определенной группе (иерархическая потребность);
- потребность в заботе о потомстве;
- потребность в навыках;
- потребность во владении определенной территорией;
- потребность в возможности обороны.
В соответствии с появлением социальных потребностей у живых организмов появляются и развиваются новые, социальные рефлексы (инстинкты), которые уже необходимо (нередко существенно) перестраивать в конкретной ситуации.
Принципиальной особенностью практически всех социальных потребностей является то, что они в определенных условиях могут не сформироваться или чрезвычайно деформироваться. Уже одно это обстоятельство заставляет совершенно иначе взглянуть на их происхождение и существование у живого организма.
Важно и то, что социальные потребности, после их появления, адаптируются (перестраиваются) аналогично витальным потребностям. Соответствующие им рефлексы (инстинкты) перестраиваются, приспосабливаются, адаптируются в значительно более широком диапазоне, чем витальные рефлексы.
Социальные потребности, как это следует из их содержания, являются источником и движущей силой того, что человек назвал “альтруизм”. И снова мы обязаны подчеркнуть, что данное свойство живых организмов не может быть отнесено к положительным или отрицательным свойствам.
Если эгоизм направлен на сохранение жизни отдельного индивида, а через него - всего вида, в том числе и через видовое совершенствование, то альтруизм направлен на сохранение вида в целом, а через него и индивида, в том числе и путем консервации свойств.
Указанная особенность социальных потребностей не формироваться при определенных условиях или деформироваться проливает свет на обстоятельства их возникновения.
При каких же условиях происходит указанное нарушение формирования социальных потребностей и социальных рефлексов (инстинктов)? Исследователи, проводившие соответствующие эксперименты на животных, а также отдельные случаи “природных экспериментов” с человеком, отмечают невозникновение указанных потребностей и соответствующих инстинктов, когда на раннем этапе развития организма после его появления на свет происходила изоляция появившегося младенца от взрослых особей своего вида.
Дело в том, что по мере усложнения организмов после появления нового представителя на свет происходит “дозревание” все более и более несовершенного в соматическом отношении организма, т.е. происходит физическое “дозревание” организма во все более продолжительные сроки в зависимости от сложности организма относительно общей продолжительности жизни индивида. Соответственно происходит подобное “дозревание” и психических функций.
Следовательно, природа “пошла” на то, чтобы за счет снижения исходной жизнестойкости нового организма и относительного снижения “стартового” уровня разума повысить итоговую “емкость” разума, развивающегося за счет специальных механизмов роста одновременно с соматическим развитием.
Для обеспечения психического “дозревания” принципиально необходимы совершенно определенные социальные контакты младенца с взрослыми особями. Отсутствие таких контактов называется психической депривацией, т.е. психической изоляцией, психической обделенностью, психической обедненностью. Психическая депривация приводит к необратимым психическим изменениям, которые уже никогда не могут быть восстановлены. Это еще одно принципиальное отличие социальных потребностей и соответствующих им инстинктов от витальных потребностей (рефлексов).
Сказанное в отношении психической депривации позволяет сделать вывод, что для формирования социальных потребностей на определенном уровне развития организма должны формироваться специфические сенсоры, срабатывание которых приводит к включению определенной социальной потребности.
Поскольку физической реализации таких сенсоров нет, то следует принять возможность существования таких специфических сенсоров на психическом уровне. Очевидно, что для включения таких психических сенсоров необходимо определенное срабатывание витальных сенсоров и наличие соответствующей сигнальной информации от сенсоров внешнего.
Трудно, конечно, утверждать наверняка, но представляется, что у таких высокоорганизованных в социальном плане насекомых, как пчелы, муравьи, термиты, появляющихся на свет сразу взрослыми особями, социальные инстинкты основаны как-то иначе, например, на принципах витальных потребностей. Более того, можно полагать невозможность их исчезновения. Поэтому все сказанное о социальных инстинктах, по-видимому, следует отнести исключительно к теплокровным животным.
Однако этим дело не исчерпывается, так как по мере усложнения организмов с точки зрения организации их жизнедеятельности, возникают потребности еще более высокого уровня, которые являются продуктом уже социальных потребностей и соответствующих им инстинктов. Так социальная потребность во владении территорией постепенно порождает новую потребность, которую следует назвать исследовательской.
Действительно, борьба за жизненное пространство, за расширение и стабилизацию “жизненного меню” для живого организма связана с определенным риском встречи с новыми опасностями, с новыми врагами. Но поскольку потребность во владении территорией не исчезает от наличия этих опасностей, каждая особь вынуждена проводить индивидуальное и постоянное обследование как “своей”, так и “чужой” территории. Так возникает потребность исследовательская, сопровождаемая появлением потребностей и соответствующих инстинктов познавания, изучения, научения.
Опыт, который дает такой поиск, сопровождается формированием некоторого комплекса и выливается в такую категорию, как “страх” в самом обычном его понимании. Страх - это определенно квинтэссенция жизненного опыта, когда становится понятным возможный источник угрозы, но непонятен уровень этой угрозы. Поскольку страх не реакция на прямую угрозу, а эмоциональная оценка наличной вооруженности для защиты от нависшей угрозы, это качество отсутствует у младенцев любого вида теплокровных животных, не имеющих еще предварительных социальных контактов и поэтому еще до определенного уровня развития не вооруженных необходимыми социальными знаниями.
Тем не менее, именно младенец развивает свою потребность в познании на основе, например, освоения своей территории, на основе контактов с другими животными - как своего возраста, так и с взрослыми. Точнее: врожденное чувство самосохранения тем меньше, чем более неприспособленным появляется на свет конкретный младенец, чем относительно дольше длится процесс физического развития до уровня взрослого. Иначе говоря, не набив себе шишек, ничему не научишься.
К этому же, третьему уровню потребностей и соответствующих им инстинктов относятся потребности в навыках, которые развиваются в процессе игр, подражания и других контактов младенцев со своими сверстниками или с взрослыми особями. Очевидно, разновидностью потребности в навыках является потребность в подражании, что является одной из форм обучения, в некоторых случаях преобразующаяся в формы, далекие от жизненных непосредственно потребностей.
Скажем, к такой форме подражания относится “болтовня” попугая. Исходно можно сказать, что пение у птиц - форма обозначения того, что территория занята. Поэтому у скворца-пересмешника подражание сохраняет прежнюю функцию, а у попугая это уже совершенно новая функция, отдаленно связанная с исходной функцией.
Назовем потребности третьего уровня - потребностями саморазвития и отнесем к ним:
- исследовательскую потребность;
- потребность подражания;
- потребность игровую;
- потребность риска.
Необходимо совершенно определенно принять, что для включения потребностей третьего уровня требуется наличие психических сенсоров следующего уровня, которые включаются при наличии какой-либо социальной потребности и соответствующей сигнальной информации от сенсоров внешнего. Понятно, что психическая депривация может произойти и на этом уровне.
Иначе говоря, при успешном формировании потребностей социальных за счет иных форм депривации, нежели изоляция, может реализоваться пропуск этапа формирования потребностей саморазвития. На первый взгляд - это чрезмерное усложнение, однако иного предположить трудно, так как потребности саморазвития не могут реализоваться, если не работают социальные потребности.
Наконец, необходимо указать на наличие потребностей четвертого уровня, к которым относятся потребности творчества, спортивность, воля, потребность в свободе. Назовем данные потребности - потребностями преодоления. Данные потребности развиваются только при условии развития потребностей третьего уровня. В этом состоит их особенность и самоценность. Можно показать, что эти виды потребностей наличествуют у животных высокоорганизованных, социально обобщенных.
Естественно принять необходимость наличия соответствующих психических сенсоров (в данном случае - третьего уровня), включаемых (запускаемых) при наличии срабатывания психического сенсора второго уровня и наличии соответствующей сигнальной информации от сенсоров внешнего. Совершенно так же при некоторых условиях определенной психической изоляции может произойти пропуск формирования потребностей преодоления.
Таким образом, здесь приведена совершенно определенная классификация и сортировка потребностей и рефлексов (инстинктов), которая основана на онтогенезе самих потребностей.
Принятая концепция о наличии специальных сенсоров, “включающих” соответствующие потребности, обосновывается реальным наличием витальных сенсоров, формирующих витальные потребности, и принципиальной необходимостью развития в определенных условиях особых “психических” сенсоров, обеспечивающих "включение" потребностей второго, третьего и четвертого уровней.
Сущность “психических” сенсоров заключается в том, что сам организм не может иметь в физической реализации какие-либо сенсоры, предназначенные для этих целей. По мере усложнения разума и его функций усложняется то, что ранее было названо “памятью”.
Одной из форм этого усложнения и является появление специфических “психических” сенсоров. Такое введение отнюдь не является каким-то умозрительным приемом. Действительно, если бы таких “сенсоров” не было вовсе, то тогда невозможно было бы объяснить действия механизма психической депривации, невозможно было бы понять, почему ни один “маугли” не преобразовался в конечном итоге в человека, а остался, скажем, волком или обезьяной (смотря по тому, кто его воспитывал).
Можно полагать, что “психические сенсоры” формируются при достаточно высокоорганизованном мозге на основе так называемых “центров ожидания”, генетически обязанных располагаться в коре центральной нервной системы. К сожалению, на данном этапе ничего более конкретного об этом сказать невозможно. Однако введение этой гипотезы позволяет не только увязать многие известные явления между собой, но и целенаправленно организовать процессы обучения, воспитания, тренировки, а также механизмов избавления больных от некоторых недугов (алкоголизм, некоторые формы наркомании и т.п.).
В качестве достаточно убедительного аргумента в пользу наличия таких “центров ожидания” и формирования на их основе специфических “психических сенсоров” следует привести модель образования явления, названного “импринтингом”. Само явление импринтинга, на мой взгляд, присуще не только, скажем, птицам, а и в более сложном и совершенном виде всем живым организмам, стоящим на одном уровне и выше птиц на иерархической лестнице живого мира, включая человека.
Явление это настолько интересное и настолько важное в развитии психики молодых организмов, что просто необходимо хотя бы зафиксировать принятую модель образования (формирования) импринтинга. Здесь уместно лишь подчеркнуть, что описание явления импринтинга, сделанное “по поверхности” наблюдаемого явления, характерное для “описательной” психологии, позволяет выявить существование этого явления, но не объяснить его.
“Лауреат Нобелевской премии 1935 г. К. Лоренц обнаружил (сначала на птицах) явление, которое обычно называют “импринтингом” (запечатлением). Только что вылупившийся из яйца утенок или цыпленок принимает за мать любой движущийся предмет и следует повсюду за ним. В нормальных условиях этим первым движущимся объектом являются утка или курица, и в таком случае все в порядке. Но если птенец сначала увидит исследователя или движущуюся машину, то в его сознании запечатлеется этот образ, занимая в нем место матери, и птенец начинает повсюду следовать за ним.
Дело в том, что в нервной системе вылупившегося птенца уже “заготовлена” сложная система из миллионов нейронов, которая предназначена для того, чтобы на всю жизнь запечатлеть внешний вид матери-покровительницы, включив, таким образом, птенца в социальную структуру семьи. Единственный зрительный стимул - движущаяся мать - необходим для стабилизации этой системы: генетически детерминированное поведение тут же начинает функционировать. И все это происходит в течение весьма короткого периода времени после вылупления - в первые минуты, часы. Только в этот короткий период система способна к запечатлению стимула, чувствительна к нему; другими словами, критический период короток” (Й. Хамори “Долгий путь к мозгу человека”, М., “Мир”, 1985 г., стр. 121).
Здесь фактически обозначено все, что необходимо для активации “психического центра ожидания” обозначена сущность “психического сенсора”, возникающего на основе “центра ожидания”, а также обозначены условия активации данного сенсора и, на его основе, конкретной потребности. Одним из возможных вариантов объяснения условий активации “психических сенсоров” является необходимость адаптации всех видов витальных рефлексов.
Что происходит в этих случаях? В каждом конкретном случае каждый безусловный рефлекс “приспосабливается” разумом к конкретно складывающейся ситуации, т.е. формируется конкретная интегральная функция отражения, в основе которой лежит программа реализации безусловного рефлекса, дополняемая дифференциальной составляющей, приспосабливающей требуемый для реализации безусловный рефлекс к конкретной ситуации. Естественно, при этом осуществляется определенный поиск решения. Точнее: управление поиском наиболее близкого решения обеспечивается благодаря эмотивной функции, а устройство памяти дополняется в этих условиях устройством синтеза требуемого решения.
При достаточно сложной организации устройства синтеза, когда в нем уже имеется (появляется) достаточная избыточность, поисковая активность разума может привести в определенных условиях к запоминанию некоторых фрагментов данного поиска, которые в следующий раз уже выступят в качестве указанных “психических сенсоров”, что и будет в определенных условиях “включать” новые потребности организма. Сами программы соответствующего им инстинктивного поведения, однажды сформированные, могут передаваться от поколения к поколению на генетическом уровне, как это происходит, например, с запечатлением (импринтингом). Не передается только “психический сенсор”: он должен сформироваться.
Потребности витальные
Потребности социальные
Потребности развития
Потребности преодоления
ПУ
ПУ
ПУ
ПУ
К узлу управления
психикой
от сенсоров внешних
функция компенса-ции
от сенс. внутр.
Рисунок 5. Онтогенетическое дерево потребностей живого организма
Следовательно, при таком подходе все потребности более высокого уровня онтогенетически обусловлены своим “прародителем” на уровне простой витальной потребности того или иного вида. Это и положено в основу изложенной выше гипотезы. Сказанное позволяет представить все потребности в виде определенной схемы, увязывающей взаимно эти потребности в виде иерархического дерева потребностей, реально формирующегося в процессе развития каждого организма (смотри рисунок 5), т.е. в процессе онтогенеза.
Причем в зависимости от уровня положения организма на филогенетическом дереве живых организмов Земли процесс онтогенетического развития потребностей и соответствующих им рефлексов (инстинктов) останавливается на определенной ступени. Это означает, что бабочка никогда не будет иметь уровень развития потребностей, скажем, мыши: ее потребности сформируются, скорее всего, на уровне чисто витальных (на принципах витальных потребностей). В схеме онтогенетического дерева потребностей на рисунке отражено существование некоторых сенсоров контроля витальных потребностей, представляющих собой в каждом случае набор некоторых пороговых устройств (ПУ), имеющих разные пороги срабатывания. Они включаются при разных уровнях отклонения процессов гомеостаза, что и делает большую или меньшую актуализацию витальных потребностей, обеспечивает регулирование уровня витальных потребностей.
По аналогии с этим все ПУ следующих уровней потребностей, обеспечивающие актуализацию (включение) потребностей более высоких уровней, также являются многопороговыми (многофакторными), что также меняет (регулирует) уровень соответствующих потребностей. Каждый из уровней более низкого порядка при своем срабатывании может актуализировать включение потребности более высокого уровня при условии наличия формирования этих потребностей в ходе онтогенеза.
Это отражено в схеме специфическим, иерархическим подключением входа ПУ более высокого уровня к выходу ПУ предыдущего, более низкого уровня при наличии соответствующей информации от сенсоров внешнего. Предложенная система потребностей позволяет достаточно четко и строго понять и представить как взаимозависимость потребностей друг от друга, так и понять необходимую последовательность действий воспитателя для формирования максимально широкого спектра потребностей, свойственных данному уровню развития живого организма.
Наконец, необходимо охарактеризовать еще один вид информационного воздействия на все структуры ПУ, формирующие срабатывание той ли иной потребности. Дело в том, что все без исключения ПУ должны и могут быть отключены и, соответственно, включены непосредственно от самого разума. Это управление осуществляется действием функции компенсации, т.е. той функцией разума, которая и является некоторым итогом психической (мыслительной) деятельности. Такое управление потребностями функционально необходимо, поскольку не всегда доминантная – самая главная - потребность может быть принята для исполнения. Но никогда не может быть такой ситуации, чтобы никакая потребность вообще не была бы включенной. В этом и состоит смысл функциональной необходимости управления потребностями непосредственно от разума.